Меня это бесит. Так бы и врезал ему.
– Я тоже, – сказал Лондон. – Он воображает, что, раз он оставил нас в дураках, ему это так и сойдет.
– Если вы начнете сводить с ним счеты, вас просто вышвырнут с парохода, – заметил Нур. – Кроме того, он необычайно силен Как бы он сам вам не врезал.
– Да слабо ему! – хором сказали Микс и Лондон.
– У вас имеется чертовски хороший повод ему отомстить, – вмешался Бёртон. – Однако на время этот вопрос снимается Возражений нет?
– Но почему он пообещал взять нас с собой на дирижабле, а потом бросил в таких обстоятельствах?
– Я думал об этом, – сказал Нурэддин. – Единственное разумное объяснение в том, что он как-то заподозрил в нас агентов Икса. И это еще раз доказывает, что сам он – агент этиков.
– А по мне, он просто садист, – заявил Лондон.
– Нет.
– Если он вас подозревает, вам следует быть начеку, – сказал Бёртон. –Мы тоже будем остерегаться. Предположение Нура– открытие для меня, иначе я не стал бы предлагать собраться в салоне.
– Теперь уж поздно беспокоиться, – сказала Алиса. – Если он и агент, он ничего не станет предпринимать, пока не окажется у истока Реки. Так же, как и мы.
Бёртон сорвал банк, имея на руках трех валетов и две десятки Алиса сдала. Нур думал явно о чем-то другом, а не о покере, и все-таки половина выигрышей осталась за ним. Бёртон подозревал, что мавр огреб бы еще больше, если бы сосредоточился. Нур по одному виду своих партнеров угадывал, что у них на руках.
– Что ж, насладимся хотя бы прогулкой по Реке, – сказал Фрайгейт.
Бёртон наблюдал за ним из-под приспущенных век. Этот Фрайгейт постоянно льстил ему, как и тот – то ли притворно, то ли искренне. При каждом удобном случае Фрайгейт приставал к Бёртону с вопросами– они касались в основном тех периодов его жизни, о которых биографы могли только гадать. Обоих Фрайгейтов интересовали также взгляды, верования и нравственные ценности Бёртона. Например, его отношение к женщинам, к цветным, его вера в телепатию. Бёртон устал объяснять, что далеко не все свои земные верования сохранил в этом мире. Что он слишком много повидал, слишком много испытал и во многом изменился Теперь Бёртон счел момент подходящим, чтобы заняться делом двойного Фрайгейта.
– Такие совпадения случайными не бывают – должна быть какая-то причина.
– Я тоже думал об этом, – сказал Фрайгейт. – К счастью, я всегда увлекался фантастикой и сам ее писал. Поэтому воображение у меня гибкое – придется и вам напрячь свое, ибо я уверен: тот Фрайгейт, которого знали вы, – это мой брат Джеймс, скончавшийся в возрасте одного года! Подумайте о всех детях, умерших на Земле. Рассудите: если бы они росли здесь, на планете не хватило бы места. Ведь дети, умершие до пяти лет, составили бы подавляющее большинство всего здешнего населения.
Куда же этики девали их? Да просто воскресили на другой планете – возможно, такой же, как эта, возможно, и нет. Могли понадобиться даже две планеты, чтобы разместить их всех.
Давайте предположим, что так все и было. Впрочем, – поднял палец Фрайгейт, – впрочем, могло быть и так, что детей по какой-то причине еще вообще не воскрешали. Возможно, их воскресят здесь, когда нас не станет. Кто знает?
Во всяком случае, не я. Я могу лишь догадываться. Итак, допустим, что младенцев оживили на другой планете. Не всех сразу – должны ведь быть и взрослые, чтобы заботиться о них.. Для такого количества даже Земли не хватило бы. Значит, их воскрешают постепенно, по стольку-то за такой-то срок. Они вырастают и становятся няньками, учителями, приемными родителями для следующей партии. Так оно и идет. Либо все происходит одновременно на нескольких планетах. Но в этом я сомневаюсь. На переустройство планеты должна затрачиваться колоссальная энергия. Разве что они используют планеты, которые нет нужды переустраивать.
– А играть кто будет? – спросил Лондон. – Окружающие скоро заинтересуются, о чем это мы толкуем.
– Я готов открыть, – сказал Микс. С минуту они занимались только игрой. Потом Фрайгейт продолжил:
– Если мое предположение верно, будем рассуждать дальше. Так вот: я был старшим ребенком в семье. Старшим из тех, кто выжил. Передо мной был еще Джеймс – он умер в год, а я родился через шесть месяцев после этого. Допустим, его воскрешают. Он вырастает и становится агентом этиков.
В День Воскрешения его засылают сюда, чтобы следить за Бёртоном. Почему? Потому что этикам известно, что Бёртон очнулся в той камере, полной плавающих тел, еще до Дня-Воскрешения, в который должен был ожить. Они догадываются, что это произошло не случайно, что кто-то оживил Бёртона намеренно. Об этом нам и гадать незачем. Именно так сказали Бёртону на Совете двенадцати. Память об этом собирались стереть из его мозга, но Икс воспрепятствовал этому.
В общем, у этиков возникли подозрения. И они приставили к Дику мнимого – вернее, настоящего – Фрайгейта. Мой брат должен был следить за Бёртоном и сообщать обо всем подозрительном. Но попал впросак, как и все в долине.
– Беру две, – сказал Бёртон. – Очень занимательно, Питер. Гипотеза на первый взгляд безумная, однако может быть верной.
Но если твой брат агент – кто же тогда Монат, этот тау-китянин, арктурианин или откуда он еще взялся? Уж он-то наверняка агент, несколько странно, конечно, но все же…
– Может, он этик? – спросила Алиса.
– Я это и хотел сказать, – сердито сказал Бёртон, не любивший, когда его прерывали. – Не думаю, чтобы Монат был этиком, иначе он присутствовал бы на Совете… Или нет, клянусь Аллахом! Будь он там, я узнал бы его, и он бы не смог следовать за мной. Я вообще не пойму, зачем он ко мне привязался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133