Оба конца коридора тянулись куда-то в бесконечность. Свет был резкий,. бестеневой. Ширина коридора на глаз составляла футов сорок, а высота – пятьдесят. Он едва заметно изгибался, следуя за кривизной башни. Интересно, что находится между коридором и наружной стеной? Возможно, там пустота, а возможно, кое-где размещены машины или склады. По стенам, через неправильные промежутки, на уровне глаз виднелись выпуклые буквы или символы – одни из них на первый взгляд напоминали руны, а другие – письмо хинди.
Бёртон оставил на полу пулю, чтобы отметить выход, если дверь все же закроется.
Кровавый след прервался на площадке, с круглым отверстием диаметром футов сто в центре. Бёртон подошел к краю и посмотрел вниз.. Темная шахта была освещена через равные промежутки, где в нее выходили другие этажи. Бёртон не знал, какова глубина шахты, но она, по всей видимости, составляла несколько миль. Он опустился на колени, вцепившись в края, и посмотрел вверх – там было то же самое.
Но вверх шахта уходит не больше чем на милю – такова высота башни над уровнем моря.
Гильгамеш тем временем очнулся. Он сидел на полу, держась за голову, и стонал.
– Что со мной случилось? – спросил он. Бёртон объяснил.
– Так это не ты ударил меня? – простонал шумер. – Это была женщина?
– Да, и я приношу тебе свои извинения, если они тебе нужны. Но я должен был убедиться.
– Она защищала своего мужчину. Если ты меня не ударил, то оскорбления нет. Но есть телесные повреждения.
– Ничего, скоро все пройдет, – сказал Бёртон. Он умолчал о том, что съездил Гильгамешу по морде. В данном случае лучше всей правды не открывать. В прошлой жизни Бёртон нажил множество врагов – и это не пугало его, а даже доставляло известное удовлетворение. Но за последние двадцать лет он понял, что вел себя в этом смысле иррационально. Мудрый суфи Нур дал ему это понять, хотя и не напрямую. Бёртон сам дошел до этого, слушая беседы Нура с его учеником Фрайгейтом.
– По-моему, Икс уехал на лифте, – сказал Бёртон. – Но лифта здесь не видно. И какой-либо аппаратуры вызова тоже.
– Может, это потому, что никакой кабины и нет, – сказал Фрайгейт.
Бёртон вытаращил глаза. Фрайгейт достал из кошелька на поясе пластиковую пулю и бросил ее в пустоту. Она остановилась на уровне пола, точно завязла в чем-то.
– Ах ты, черт! Смотри-ка, угадал!
– Что угадал?
– Что в шахте существует какое-то поле. Но вот как попасть, куда тебе надо? Может, нужен код, чтобы управлять полем?
– Ты правильно мыслишь, – сказал Нур.
– Спасибо, учитель. А вдруг одному нужно вниз, а другому вверх? Может ли поле работать одновременно в обоих направлениях?
Если с этажа на этаж можно попасть только через такие шахты – эта, надо думать, не единственная, – то путешественники оказались в ловушке. Этику остается только подождать, пока они не перемрут с голоду.
Бёртон разозлился. Всю жизнь он чувствовал себя в клетке – некоторые решетки он разламывал, но самые крепкие остались незыблемыми.
И вот сейчас, на пороге открытия великой тайны, он снова попал в клетку, из которой, похоже, выхода нет.
Он медленно опустил одну ногу в пустоту и почувствовал сопротивление. Решив, что неведомая сила должна выдержать его вес, он ступил в шахту обеими ногами. Он был на грани паники – любой на его месте чувствовал бы то же самое. Однако вот он стоит на воздухе, и под ногами у него бездна.
Он поднял пулю и бросил ее Фрайгейту.
– Что же теперь? – спросил Нур. Бёртон посмотрел вверх и вниз.
– Не знаю. Тут не просто воздух. Эта среда оказывает легкое сопротивление, когда я двигаюсь. Но дышу я свободно.
Стоять там было все-таки, мягко говоря, неуютно, и Бёртон вернулся на твердый пол.
– Там такого ощущения нет. То, что под ногами, немного пружинит подо мной. – Настало молчание, и он предложил: – Ну что ж, пошли дальше?

Глава 46

Вскоре они пришли к другой лифтовой площадке, помеченной выпуклыми знаками. Бёртон снова заглянул вниз и вверх, ища каких-нибудь указаний, – но эта шахта была так же пуста, как и первая.
Когда они ушли оттуда, Фрайгейт сказал:
– Интересно, жив ли еще Пискатор? Вот если бы он нам встретился…
– Если бы? Мы не можем полагаться на «если бы», как бы это ни было свойственно человеку, – сказал Бёртон. Фрайгейт надулся.
– Пискатор, как я понимаю, был суфи, – сказал Нур. – Этим объясняется то, что он прошел через верхний ход. Насколько я слышал, там имеется какое-то силовое поле, сродни электромагнитному, не допускающее внутрь тех, кто не достиг определенного этического уровня.
– Он, должно быть, здорово отличался от всех известных мне суфи, за исключением тебя, – сказал Бёртон. – Все египетские суфи были жулики.
– Есть истинные суфи и ложные суфи, – ответил Нур, оставшись глухим к насмешке. – Я полагаю, что ватан отражает этическое и духовное развитие личности – и силовое поле, смотря по тому, что показывает ватан, открывает или преграждает вход в башню.
– Как же тогда Икс ходил этим путем? Его этика очевидно, не так высока, как у других.
– Как знать. Если то, что он говорил о других этиках, правда… Но, возможно, Икс проделал свой тайный ход именно для того, чтобы не пользоваться верхним. Но он должен был сделать это, когда башня только еще строилась – значит, задумал свой план заранее. Он еще тогда знал, что поле его не пропустит.
– Нет. Другие-то видели его ватан. И могли понять, что Икс деградировал – изменился, во всяком случае. Могли даже понять, что он им изменил.
– Может, Икс приспособился как-то подделывать свой ватан. Ну… заставлять его выглядеть иначе, чем на самом деле. Тогда он мог не только сходить за своего, но и силовое поле надуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133