Виланд похлопал меня по раненому предплечью. Если бы не обезболивающее, я бы пробил головой потолок. Все-таки я подскочил на пару сантиметров, а гномики принялись пилить с прежним азартом.
— Ты что-то стал нервным, Талбот? — съехидничал Виланд. Он кивнул в направлении лежащего на столе выключателя, который я принес из батискафа наверх.— Если не ошибаюсь, ты что-то забыл.
— Нет. Это нам больше не понадобится.
— Отлично. Иди впереди. А ты, Чибатти, хорошенько за ними присматривай!
— Присмотрю, шеф,— заверил Чибатти. Он, конечно, сдержит слово, угостит рукояткой пистолета по лбу любого, кто осмелится хотя бы вздохнуть. Генерал и Кеннеди не намеревались что-то предпринимать, пока Ройал и Виланд будут находиться вместе со мной в батискафе, они должны были ждать моего возвращения. Я был уверен, что Виланд предпочел бы взять с нами в батискаф и генерала в качестве дополнительной гарантии. Однако в батискафе с относительным комфортом могли поместиться только три человека, а Виланд не хотел подвергать себя ни малейшей опасности. Кроме того, спуск вниз по ста восьмидесяти ступенькам был генералу просто не под силу.
Этот спуск едва не оказался роковым и для меня, Уже на Полпути плечо и рука одеревенели. Жгучая боль толчками била по голове, где свет превращался в мрак, и ниже, в грудную клетку и желудок, вызывая приливы тошноты. Пару раз я уже находился на грани потери сознания. Я отчаянно держался здоровой рукой, каждый раз ожидая, пока пройдет боль. С каждой ступенькой мрак накатывал все чаще. Последние тридцать или сорок ступенек я, наверное, преодолел, как робот, направляемый инстинктом, памятью и какой-то подсознательной силой воли. В мою пользу было лишь то, что мне, как обычно, приказали спус-
каться первым. Благодаря этому, никто не мог заметить моих мучений.Когда я, наконец, добрался до нижней площадки и подождал, пока спустятся все остальные, в том числе и дружок Чибатти, то уже мог, по крайней мере, твердо, не пошатываясь, стоять на ногах. Лицо у меня было бледным, как мел, но слабое освещение не позволяло Ройалу или Виланду что-то заметить. Я подозревал, что Ройал тоже чувствует себя не лучшим образом: если потерять сознание на полчаса от сильного удара, вряд ли удастся восстановить лучшую форму через пятнадцать минут после того, как очнешься. Ви-ланда же в данную минуту, очевидно, больше волновало собственное самочувствие и предстоящее нам путешествие. Люк был открыт, мы протиснулись через входную камеру батискафа. Я приложил все усилия, чтобы не задеть раненое предплечье в узком люке кабины батискафа, но все равно чувствовал себя, как в агонии. Зажег верхний свет и направился к пульту управления, предоставив Виланду закрыть входную камеру. Через полминуты он влез в кабину и закрыл за собой тяжелый люк. Свисающие из раскрытого блока разноцветные перепутанные провода произвели на моих попутчиков должное впечатление. Если им и не понравились та быстрота и ловкость, с которыми я подключил все провода, заглядывая в свои бумажки, не моя в том вина. Мне повезло, что пульт находился на уровне пояса,— я уже едва владел левой рукой.
Я подключил последний провод, захлопнул крышку и приступил к проверке цепей.'Виланд смотрел на меня с нетерпением; лиwо Ройала вследствие отсутствия на нем, как обычно, всякого выражения и по уровню нанесенных ему повреждений могло бы смело конкурировать с лицом египетского сфинкса. Нетерпение Виланда не производило на меня никакого впечатления — я тоже находился в батискафе и не собирался рисковать. Я бросил взгляд на реостаты двигателей, потом повернулся к Виланду и показал на отклонившиеся стрелки контрольных приборов.
— Двигатели. Здесь их почти не слышно, но они работают нормально. Можем отправляться?
— Да,— Он облизал губы.— Мы готовы.
Я кивнул, включил заслонку, чтобы затопить входную камеру, показал на микрофон, висящий на уровне головы между мной и Ройалом, и сказал:
— Отдай приказ откачать воздух из переходника.
Он кивнул, дал необходимые распоряжения и положил микрофон. Я выключил его.
Батискаф чуть покачивало, внезапно качка прекратилась. Я посмотрел на глубиномер. Его стрелка хаотически болталась, мы находились достаточно близко к поверхности, и на показания прибора влияли высокие волны, но средняя глубина погружения, без сомнения, увеличилась.
— Мы отделились от колонны,— сказал я Виланду. Включил прожектор и показал на иллюминатор у наших ног. Песчаное дно находилось едва ли в полутора метрах.— Какое направление? Быстро! Мне не хочется увязнуть в этом песке.
— Полный вперед.
Я увеличил обороты двигателей и поставил руль глубины в положение максимальной тяги вперед. Для этого хватило всего двух градусов; в отличие от рулей поворотов батискафа рули глубины требуют минимального регулирования, поскольку играют лишь вспомогательную роль при погружении и подъеме. Я медленно поднимал обороты двигателей до максимальных.
— Идем на юго-запад.— Виланд заглянул в листок бумаги, который вынул из кармана.— Курс двести двадцать два градуса.
— В самом деле?
— Что значит «в самом деле»? — заорал он злобно. Теперь, когда исполнились все его желания и батискаф был исправен, Виланд вовсе не чувствовал себя счастливым. По-моему, клаустрофобия.
— Этот курс действительный или по этому компасу? — терпеливо спросил я.
— По компасу.
— А поправка на отклонение учтена? Он еще раз заглянул в свой листок.
— Да. Брайсон говорил, что при этом курсе металл, из которого сделано основание плавающего острова, не окажет влияния.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73