Он расцвел:
— Вы очень любезны, мистер Талбот. Я рад. Но нужно благодарить не меня, а нашего доброго покровителя, который опекает всех, выходящих в море.
С этими словами он зажег фитилек в наполненном маслом маленьком фарфоровом светильнике в форме лодочки, стоящем перед застекленной иконой Святого Николая.
Я посмотрел на него с кислым видом. Я уважал его набожность, но подумал, что он немного запоздал зажечь фитилек.
Глава 6
Ровно в два часа ночи капитан Заимис умело пришвартовал «Матапан» к деревянному причалу, от которого мы отплыли накануне вечером. Небо теперь было черным, а ночь такой темной, что с трудом удалось отличить сушу от моря. Дождь громко барабанил по крыше каюты. Мне нужно было уходить как можно скорее: предстояло незамеченным прокрасться в дом, посовещаться с Яблонским и, наконец, высушить одежду, причем сделать это до утра. Я не мог рассчитывать, что, как и накануне вечером, ни с кем не увижусь. Генерал ясно сказал, что через тридцать шесть часов сообщит, какая меня ожидает работа, а этот срок истекал сегодня в восемь часов утра. Я одолжил длинную рыбацкую штормовку, чтобы хоть как-то защититься от дождя, и натянул ее на свой собственный плащ. Она была меньше на два размера, и я чувствовал себя, как в спасательном жилете. Я пожал всем руки, поблагодарил за то, что они сегодня для меня сделали, и двинулся в путь.
В четверть третьего, после короткой остановки у телефонной кабины, я припарковал «шевроле-корвет» там, где взял его, и побрел вдоль шоссе к дому генерала. Живущие на этом шикарном отрезке приморского бульвара не нуждались в тротуарах, поэтому обочина превратилась в стремительный поток и я брел по колено в воде. При этом я соображал, как просушить туфли до утра. Я миновал домик у ворот, в котором жил (по крайней мере, мне казалось, что жил) шофер, и подошел к решетчатым воротам. Они были ярко освещены, и перелазить через них было неразумно. К тому же я не был уверен, что ни одна из поперечин не соединена с электрической сиреной. Компания, поселившаяся в этом доме, была способна на все.
В тридцати метрах от ворот я проскользнул в почти незаметную дыру в растущей вдоль фасада живой изгороди высотой около трех метров. Немного позади изгороди возвышался менее привлекательный трехметровый бетонный забор, гостеприимно утыканный вверху стеклянными осколками. От Яблонского я узнал, что ни живая изгородь, ни сам забор, как средство устрашения гостей, слишком робких, чтобы пользоваться главным входом, во владениях генерала не были чем-то необычным. Остальные соседи также
обладали достаточными средствами, чтобы обеспечить себе никем не нарушаемую частную жизнь, так что подобные сооружения были здесь распространенным явлением. Веревка, свисающая с ветки большого дуба, росшего по ту сторону забора, находилась на том самом месте, где я ее привязал. Из-за тесной штормовки я с трудом вскарабкался на высокий забор. Спустившись на другую сторону, я влез на дуб, отвязал веревку и спрятал ее под корнями. Я не рассчитывал на возможность повторного использования веревки, хотя всякое может случиться, но больше всего мне не хотелось, чтобы ее обнаружил кто-нибудь из коллег Виланда.
Характерной же особенностью владений генерала было ограждение метрах в семи от забора, состоящее из пяти рядов провода, причем три верхних ряда были обмотаны колючей проволокой. Умный человек, естественно, разводил вверх и вниз два нижних провода и пролазил между ними. Но я, благодаря Яблонскому, знал то, о чем умный человек не имел понятия, а именно, что нажатие на один из двух нижних проводов приводило в действие сигнал тревоги. Поэтому, исколовшись о проволоку и прилично порвав одежду, я перелез через три верхних провода.
Под густыми деревьями царила темнота. У меня был с собой фонарик, но я боялся им воспользоваться. Мне нужно было обойти сад слева от дома и добраться до пожарной лестницы с тыльной стороны. Пройти мне предстояло двести метров, я надеялся, что это займет минут пятнадцать и удача будет мне сопутствовать.
Я двигался так, как, наверное, пытался это делать дворецкий, удаляясь на цыпочках от дверей нашей спальни. Мое преимущество было в отсутствии толстых подошв и полипов в носу. Я крался, держа руки перед собой, но когда врезался носом в ствол дерева, сообразил, что руки нужно не разводить в стороны а вытянуть вперед. Я ничего не мог поделать с ветвями, которые регулярно хлестали меня по лицу. Для того же, чтобы не наступать на сухие веточки, я волочил ноги, не отрывая подошв от земли. Мне удавалось продвигаться почти бесшумно.
Через десять минут я начал беспокоиться, не сбился ли с правильного направления, как вдруг за деревьями и стеной дождя заметил отблеск света. Искорку, которая сразу погасла. Это могло быть лишь плодом моего воображения, но дело в том, что такого воображения у меня нет. Я знал это, поэтому замедлил шаг, еще ниже натянув на лоб шляпу и подняв воротник штормовки, чтобы даже самый слабый
отблеск света не отразился от моего лица. Я был готов даже ползти, но меня выдало бы щуршание штормовки о траву.И вдруг я снова увидел свет. Расстояние было метров десять, не больше, и свет был направлен не на меня, а на землю. Я быстро сделал два шага вперед, надеясь определить источник света, и тут же убедился, что мои навигационные способности в темноте оказались «идеальными». Сад был огорожен штакетником, и на втором шагу я как раз в него врезался. Верхняя перекладина заскрипела, как несмазанная дверь.
Раздался окрик, свет погас, потом снова загорелся. На сей раз сноп света был направлен не в землю, а в забор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73