Да, конечно, Джоана сто раз права, она сама в такой растерянности, что ничего не соображает – надо ехать в аэропорт немедленно. Ей неудобно лететь одной, – беспокоится Джоана? – Пустяки, Марианна готова сейчас на все. О, если Джоана полетит вместе с нею, признательности Марианны не будет границ. – Но ведь они в одинаковом положении, грустно улыбнулась женщина, и должны помогать друг другу, вот поэтому Джоана, не колеблясь, приняла решение лететь вместе. Но прежде она должна позвонить тете Росарио – ведь на завтра назначена их свадьба с Карлосом, – ничего себе невеста, сбегающая бог знает куда накануне такого события. – Она позвонит, чтобы не было лишнего беспокойства…
Бывают в жизни минуты, когда необходимо рассказать о том, что наболело, что не дает спокойно жить. И с этой исповедью нередко человек не пойдет к закадычному другу. Гораздо важнее, как встретившийся впервые, случайно попавшийся на пути воспримет бесхитростный рассказ. И, может быть, посоветует, как быть дальше. – Ведь в совете близкого всегда есть доля субъективности, он знает слишком много, чтобы бесстрастно рассудить, посоветовать, предостеречь, охладить горячую голову…
Луис Альберто не находил себе места. Привычка молодости вновь одерживала верх – он снова искал спасения в вине: в затуманенной алкоголем голове притуплялась боль, вызванная поведением жены, которая завела себе любовника – почти мальчика. Женщины не интересовали Сальватьерра, для него по-прежнему существовала лишь одна, Марианна. Но волею случая однажды вечером он познакомился с рыжеволосой привлекательной танцовщицей Викторией – та отдыхала в перерыве за столиком перед сценой. Он подсел к ней и не мог не отдать должного ее обаятельной внешности. Что-то шевельнулось в душе, припомнилась юность, когда шутя устанавливались отношения с понравившейся дамой. Увы, в этот вечер, как и в предыдущие, не было прежней легкости в мыслях, но чем-то девушка привлекла его, и – не только красотой. Ее глаза были серьезны, на его улыбку она ответила дружеским взглядом. За легкостью нрава проглядывали участие и неравнодущие к человеку, попавшему в беду. Постепенно он открылся ей, поведал обо всем, что случилось в семье… Их с Марианной мальчик то ли умер, то ли попал в приют, то ли кто-то просто подобрал его на улице, – ведь жена заболела сразу после родов: она бродила с новорожденным по улица Мехико, и умопомрачение, которое нашло на нее, в тот день, не позволяло, много лет вспомнить, что стало с ребенком. Но искала его все эти долгие семнадцать лет… Да, у них еще есть дети – дочь Марисабель…
Близко к сердцу приняла Виктория рассказ незнакомца. Но, вопреки ожиданиям Луиса Альберто, она осторожно, мягко дала понять ему, что прежде, чем судить и обвинять, надо разобраться. Спокойно разобраться на трезвую голову. Любовь его жены к этому юноше? Скорее, в нем увидела она потерянного сына, окружила заботой, любовью, потому что относится к нему именно как к сыну. Марианна, сидя рядом с больным юношей поила его лекарством из ложечки? И это любовная сцена? Нет, все не так, как ему кажется: здесь скорее, проявление каких-то милосердных материнских чувств. Со своей постоянной склонностью к благотворительности, увидев мальчика, схожего по возрасту с их сыном, Марианна стала помогать ему встать на ноги, одевала, помогала учиться, тратила на него много денег… И, наверное, единственный, кто виноват, в семейном разладе это он сам, Сальватьерра – не понимавший жены, судивший обо всех, по себе. Ему стоит над всем этим серьезно задуматься, была уверена Виктория. И, очевидно, если отнестись ко всему этому без предубеждений, без желания заранее обвинить, то вывод напрашивался сам собой: он снова, как и в прошлый раз, бешено ревнуя Марианну, был чудовищно несправедлив к собственной жене…
Это чувствовал и дон Альберто. Марианна – искренний, благородный человек, – не способна на предательство, измену. Отец уговаривал сына все серьезно обдумать, а уж потом принимать бесповоротное решение о разводе. Луиса Альберто все более терзали сомнения относительно собственной правоты, все громче говорила в нем проснувшаяся совесть…
Дон Альберто теперь всегда с нетерпением ожидал возвращения сына, когда бы это ни случилось – днем или чаще – поздними вечерами.
– Я рад, что сегодня ты вернулся рано и к тому же – трезвым, – так он встретил появление сына после свидания с Викторией.
– Папа, прости меня, я вчера был с тобою груб, – неожиданно, с порога заявил сын.
– Мне нравится, что ты наконец-то понял это.
– Не знаю, что нашло на меня, но я будто с ума сошел, как с цепи сорвался…
– А зачем опять пьешь? Чтобы окончательно поломать себе жизнь?
– Ты прав, отец, – смиренно согласился Луис Альберто. – И даю тебе слово, что больше этого не повторится.
– Сколько раз ты обещал, но слова не держишь.
– Так было раньше, отец. Я много раз не держал слова, но теперь – сдержу. Вот увидишь!
– Случилось что-то – ты настроен так решительно?
– Да нет, ничего особенного. Только я подумал, что не стоит губить свою жизнь. Этим я причиняю зло только себе.
– Благодари бога, сынок, что он помог тебе наконец прозреть. А как обстоят дела с Марианной? Ты все еще не одумался?
– Давай, папа, лучше не будем о ней говорить, я хочу спокойно поужинать. У меня впереди еще вся ночь, когда я буду думать о ней…
– Ночь? Что это значит? Как понимать твои слова, Луис Альберто?
– Не беспокойся, отец, мы с тобой успеем поговорить за завтраком…
Глава 60
Самолет в Монтеррей прибыл по расписанию, где они взяв такси понеслись на вокзал. Джоана тотчас справилась, прибыл ли поезд из Мехико?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134