Он рассеянно окинул взглядом комнату — сейчас, утром, когда светильники не горели, она казалась еще более темной, чем ночью. Кстати…
— Я нашел кое-какую любопытную штуку. Черт его знает, что такое… Айльф говорит — украшение…
— Значит, украшение, — равнодушно сказал Берг.
— Непонятно только, что оно украшает. Торчит в стене, круглая такая, почти незаметная… странный какой-то материал. Вроде похоже на стекло, но такого стекла они, кажется, и не делают…
— Так не бывает.
— Не бывает? Посмотри сам!
Он подошел к стене и уже собрался было ткнуть пальцем в мерцающую поверхность, но стена была пуста. Просто стена…
— Ну, что? — спросил Берг из-за его плеча.
— Ее нет… — Он недоуменно обернулся. — Как же так, я не понимаю… Айльф тоже ее видел. Сказал, что они иногда встречаются в богатых домах. Глаз Карны, что ли…
— Он ее и взял, — предположил Берг. — Малый неравнодушен ко всему, что плохо лежит.
— Ну… Не знаю. Сейчас спрошу.
— Он во дворе. Укладывает вещи в повозку. Потом спросишь.
Вид у Берга был снисходительный — словно у взрослого, который от нечего делать потакает глупым выдумкам ребенка.
— Он хорошо перенес вакцинацию? — Леон решил на всякий случай сменить тему. Им все равно уезжать — когда тут искать таинственный глаз.
— Нормально, — равнодушно ответил Берг. — Антигистаминная даже не понадобилась. Да с него все как с гуся вода…
— Я вот все думаю… Не пожертвовать ли нам заговоренную воду его светлости? По крайней мере, это было бы красивым жестом — с нашей стороны.
— Может, и было бы. — Берг отвел глаза в сторону, — но у нас больше не осталось ампул.
— Как это — не осталось?
— Я вакцинировал Сорейль…
— Сорейль?
— Она подвергается не меньшей опасности.
— Но… Послушай, Берг… Ты что, спутался с этой девушкой?
— Мне не нравится слово «спутался», — медленно проговорил Берг.
— Это… ни к чему.
— Это ты мне говоришь? — удивился Берг.
— Послушай, — торопливо продолжал Леон, — я же понимаю, она красива, но…
Он запнулся, поскольку и сам как следует не знал, что он хочет сказать. Наконец выпалил:
— Берг, тут что-то нечисто.
Берг молча смотрел на него своими светлыми глазами, и Леон ощущал себя полным дураком. И все же он продолжал:
— Она… Сорейль… словно знает, как к каждому из нас подступиться, — когда я ее впервые увидел, она была такой беззащитной, такой несчастной, ну, точно испуганный ребенок, она нуждалась в помощи, а… я не мог ей отказать… Ты ведь сам говорил, что я веду себя глупо. Потом она стала никакой — просто шла вместе с нами… я решил, она помешалась от горя. И вдруг она опять преображается — Берг, она такая, какой ты ее хочешь видеть. Потому-то ты не устоял — она словно воплощенная мечта, она…
И вдруг, уже совершенно неожиданно для себя, выпалил:
— Она ведьма!
И под неподвижным взглядом Берга почувствовал, как его лицо заливает жаркая волна стыда.
— Ты сошел с ума, — медленно сказал Берг.
— Послушай…
— Ты сошел с ума. Я всегда подозревал, что у тебя неустойчивая психика, я не подавал докладной — не хотел портить тебе карьеру, но я так и думал… Кишка у тебя тонка для этой работы. Вот ты и сорвался — теперь, когда мы заперты на планете. Посреди ночи померещилась какая-то штука — да ты посмотри на эту стену, разве сюда можно что-нибудь вмонтировать… Ты стал суеверен — отождествляешь себя с ними, а это непозволительно.
И холодно добавил:
— Мне наплевать на твои сексуальные пристрастия, но если ты потратил вакцину на этого проходимца, то какое тебе дело, на кого трачу ее я?
Леон онемел. Он только разевал рот, точно певец на экране головидео при выключенном звуке.
— Помилуй, что ты говоришь! — выдавил он наконец.
— Я говорю, чтобы ты не лез в мою постель.
— Берг!
Но его напарник молча развернулся, отшвырнул ногой попавшийся на пути увесистый стул и вышел. Леон устало потер ладонями лицо. Да кто тут сошел с ума? Он сам? Берг? Господи, ведь Берг — его куратор… Что он там наплетет экспертам? И ничего же не докажешь… Да что творится, в самом деле?
Он вздохнул и начал укладывать в сумку полевой набор.
* * *
На границе с Ретрой тучи разошлись. С холма Леон смотрел, как внизу вьется дорога — золотистая, меж зеленых полей, как солнце, пробиваясь сквозь образовавшиеся в облаках синие окна, заливает все медовым сонным светом. Он обернулся — за спиной толпились лиловые тучи, уходя на дальний Солер, и там, где стена дождя обрывалась, точно срезанная ножом, дрожала и переливалась в лучах солнца великолепная двойная радуга.
Город Ретра раскинулся в излучине реки. Белые сахарные стены наверняка были неприступны, но издали казались скорее архитектурным украшением, чем крепостным сооружением. Медь и золото дворцовых и храмовых крыш сверкали, как горящая солома; солома на крышах слободских золотилась на солнце, точно золото.
Всего пять дней пути…
Они выехали из Солера по разбитой дороге; дождь барабанил по крыше повозки — сначала этот шум был почти незаметен, потом стал раздражать… под конец хотелось заткнуть уши и кричать. На привале костры не желали разгораться, сырое дерево трещало и чадило; кони по бабки утопали в раскисшей грязи, и маркграф послал лорда Ансарда с отрядом поискать приюта под крышами ближайшей деревеньки. Однако, когда Ансард вернулся, черный, как тучи над головой, его светлость, перемолвившись с племянником несколькими словами, велел дать сигнал располагаться на ночлег в поле.
— Что там? — спросил Леон у Айльфа; тот сидел на задке повозки, болтая ногами.
— А что там может быть, — голос у Айльфа был тусклый, словно дождь вымыл всю привычную веселость, — трупы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129