Потом раздался грохот дальнего грома. Он звучал непрерывно и грозно, точно где-то за дальним горизонтом ворчал огромный зверь.
Вспышка осветила стволы деревьев — лица спутников Леона, выхваченные из мрака беспощадным пламенем электрического разряда, и без того неприглядные, показались и вовсе чудовищными, точно у ходячих мертвецов.
— Чего стал? — старший вновь чувствительно пнул его в бок. — Шевелись, чучело… Айда, братва, до дождя успеем…
Леон больше не смотрел по сторонам — он шел, спотыкаясь, стараясь не обращать внимания на головную боль, которая, казалось, становилась сильней с каждым шагом.
Они двигались в этой беззвучной мгле, словно плыли в темной воде, пока наконец давящая тишина не сменилась все нарастающим гулом — зверь перевалил через хребет дальних гор и одним прыжком перемахнул сюда.
Деревья тут нависали сплошным густым шатром — таким плотным, что даже разряды молний не могли сквозь него пробиться.
— Ты только погляди! — вдруг воскликнул Айльф. Воздух был нездорово сухим и потрескивал — на верхушках двух самых высоких сосен зажглось бледное голубое пламя.
— Сроду не видал такого, — заметил младший. — Дурной это знак. Бросаем колдуна, братва… или примочим…
— Закрой хлебало-то, — оборвал старший.
Леон вдруг напрягся — холодное лезвие коснулось его запястий, осторожно скользнуло между путами. Он замер, не решаясь оглянуться, но смертоносное железо исчезло так же внезапно, как и появилось.
— Да шевелитесь, вы, ублюдки! — прикрикнул старший.
«Ему тоже страшно», — подумал Леон.
Веревки, стягивающие запястья, были вроде бы почти как прежде… но если резко дернуть… «Нужно только выждать, — думал он, спотыкаясь о корни, — нужно только выждать…»
Молния ударила внезапно, как и положено молнии, и ближайший дуб вспыхнул, расшвыривая искры, точно гигантская бенгальская свеча. Люди под огненным пологом шарахнулись в сторону, но совсем рядом ударила вторая молния — электрические разряды лупили вокруг, точно прицельный огонь. Что-то взорвалось прямо над головой, и Леон на миг потерял способность видеть.
Когда же очертания окружающего мира проступили сквозь багровый туман, Леон увидел, как в полуметре от него размахивает огненными руками живой факел. Страшный, нечеловеческий крик пронесся по лесу, заглушаемый раскатами грома, и тут же захлебнулся. Леон стоял раскрыв рот, не в силах оторвать взгляд от ужасного зрелища, и не сразу почувствовал чувствительный тычок в спину. Он обернулся и увидел Айльфа, который стоял совсем рядом. Расширенные глаза юноши излучали ужас, но губы пошевелились, и Леон разобрал:
— Быстрей!
От всего этого у Леона голова пошла кругом, но он, резко дернув руками, разорвал надрезанные веревки и с силой обрушил сомкнутые руки на шею оцепенело застывшего рядом молодого разбойника. Если и раздался тихий хруст, услышать его в таком грохоте было невозможно — тот обмяк и сполз на землю, привалившись к стволу дерева. Айльф действовал с не меньшей быстротой — подхватив с земли какую-то корягу, он опустил ее на голову безъязыкого. Перед глазами Леона в очередной вспышке молнии мелькнул широко распяленный рот, в котором обрубок языка шевелился, точно моллюск в раковине, потом видение пропало. Еще один их спутник — вернее, то, что раньше было их спутником, валялось поодаль, черным бесформенным комком.
Все произошло так быстро, что он действовал автоматически, не успев оценить ситуацию, — но Айльф, похоже, соображал быстрее. Он потянул Леона за руку.
— Пошли же, — проорал он, — обратно! В хижину…
— Сорейль…
— Все с ней в порядке, с вашей Сорейль… Там она, в погребе прячется…
Тут только Леон заметил, что раскаты грома стихли — так внезапно, словно кто-то повернул рубильник, и на землю хлынул дождь. Не просто дождь — молчаливые яростные потоки, которые барабанили по листве, точно армия лилипутов на марше.
Миллионы, мириады лилипутов… В насыщенном влагой сумраке сделалось трудно дышать.
Почему-то дорога назад показалась короче — вскоре деревья расступились, и перед ними предстала давешняя хижина, рассекающая волны тьмы, точно Ноев ковчег.
Леон устало переступил порог — скорее ввалился, чем вошел, и дверь за ними захлопнулась.
— Как вы себя чувствуете, сударь? — озабоченно спросил Айльф.
— Ты сукин сын, — сказал Леон, — ты маленькое двуличное ничтожество, ты…
— Уж простите, что пришлось вас пришибить, сударь, — виновато сказал Айльф, — не рассчитал маленько. Перестарался. Я как увидел, что они по двору шастают, когда вышел по нужде, — а их, сударь, четверо было, один потом лошадь и мула свел, а уж рожи… ну, думаю, все. Сейчас амбассадор Леон сдуру в драку полезет — положат они нас, как пить дать, положат. Вот я и велел Сорейль спрятаться в погребе — в погребе-то они уже пошарили, когда лесника-то прирезали, что там им делать… А вот вас пришибить пришлось. Уболтаю их, мол, выкуп стребовать — и правда, вид у вас такой чудной, кто хочешь поверит, что за живого больше дадут, чем с мертвого можно слупить. А там уж как пойдет, мало ли что в дороге случиться может… Так оно и вышло.
— Ну а как не вышло бы? — морщась, спросил Леон.
— Ну, так стребовал бы за вас выкуп. Амбассадор Берг, сдается мне, человек скуповатый, ну, так вы ему тут единственный друг и земляк, а маркграф, его светлость, всегда был щедр. Правда, может, они бы вас и прирезали, после того как денежки-то получили, на всякий случай… ну, так это как Двое судят…
— Ну и сволочь же ты, — Леон осторожно покрутил головой.
— Что уж тут поделать, сударь. Жизнь такая.
— Как они на нас набрели?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129