Что, Орсон будет кормить эту падаль — за здорово живешь? Да он ставит кордоны на границах… Чтобы и муха из Солера не пролетела в Ретру.
— А вы уверены, что это кордоны, дядюшка? Войска он стягивает к границам… Солер слаб…
— Что ты предлагаешь? Откупиться? Серебром из горы?
— Тянуть время, что же еще… Эрмольд, эта лиса, подбивает клинья под терранских амбассадоров… их нельзя выпускать из рук…
Маркграф вздохнул.
— Сам знаю.
— А если этот Леон вовсе не погиб? Если он сейчас в Ретре — под крылом Орсона…
— Не думаю. Амбассадор Берг — его друг.
— Амбассадор Берг, — раздельно произнес Ансард, — ему не друг. Амбассадор Берг — его сеньор. А кто ж не хочет сам стать сеньором, сударь мой?
— Насколько я знаю, — упрямо сказал маркграф, — Леон в Ретре не появлялся… А то я шпионов зря кормлю. Он погиб здесь, в Солере.
— Если погиб…
— Да… если погиб. Кое-кто из моих людей поговаривает, что он вертелся вокруг Мурсианских рудников… что-то там ему нужно было…
— Да, — задумчиво проговорил Ансард, — рудники. А ведь он, по слухам, нашел там серебро… Если бы вы мне дали их на откуп, эти рудники, я бы живо наладил работу. Куда еще кандальных девать, как не в гору? Кайло в руки — и вперед…
— Не я наложил запрет на разработки, — заметил маркграф, — я только подтвердил его.
— Если я улажу это дело…
— Тогда, пожалуй… Впрочем, друг мой, не святой церкви я опасаюсь… Как бы нам не разгневать сам понимаешь кого…
— Нам нечего опасаться, господин мой, — Ансард мрачно покачал головой, — ибо это уже свершилось. Уж не знаю, как, но мы это сделали.
* * *
Тракт был размыт — бурая, утоптанная земля превратилась в жидкую грязь, копыта лошадей чавкали и оскальзывались, и лошадь Варрена, едущего впереди маленького отряда, захрапела, попятилась и, не удержавши равновесия, присела на круп, когда придорожные кусты зашевелились, и из серой мглы, клубящейся по обочинам, выплыло несколько смутных фигур. Варрен вздрогнул — фигуры были скрюченными и горбатыми и ступали медленно, враскорячку. Прошло несколько мгновений, прежде чем он сообразил, что перед ним люди, вооруженные заостренными кольями и вилами на коротком черенке, да еще согнувшиеся под тяжестью какого-то скарба. Брели они, широко расставляя ноги, осторожно и неторопливо — чтобы не поскользнуться в грязи или, по меньшей мере, не оставить в ней грубые деревянные башмаки.
Варрен подобрал повод и толкнул лошадь вперед, отсекая идущим дорогу. Руку он внушительным жестом положил на выступающую из-под плаща рукоять меча, но скрытая угроза не понадобилась — встречные, увидев вооруженный отряд, стянули шапки; дождь лупил по непокрытым головам.
— Что это у вас в мешках, ублюдки? — сквозь зубы произнес Варрен. — Разбоем промышляете?
— Никак нет, сударь, — ответил пожилой, кряжистый мужик, стоявший во главе пешего отряда. Он топтался на месте, явно раздумывая, не выразить ли ему дополнительное почтение, плюхнувшись на колени в бурую грязь, но потом решил ограничиться тем, что еще ниже склонил голову. — Это наше добро, кровное…
— Вот как? — Варрен окинул взглядом процессию. Человек двенадцать, а за кустами, в тумане, проглядывает какая-то бесформенная темная масса. Похоже, кто-то держал под уздцы по меньшей мере одну лошадь. — И где ж оно у вас хранилось? В лесу под деревом?
Люди Варрена уже подошли вплотную к пешим, чуть ли не толкая их лошадиными крупами — от мокрой шерсти животных шел пар, смешиваясь с клубящимся на дороге туманом.
— Можно сказать и так, сударь, — торопливо ответил старший, — у нас тут разбойники пошаливали, ну, деревня-то у нас немаленькая, сюда они не сунулись, зато несколько хуторов ограбили подчистую, дома пожгли, людей положили — мало кто из хуторян уцелел, сударь мой, так мы собрали ребят… выжечь их гнездо поганое…
— Ступайте домой, — Варрен удерживал на месте пляшущую лошадь, — я разберусь.
— А чего разбираться, сударь мой? Уже разобрались. Вот оно, добро награбленное… Скот они порешили, а вещички-то вот они… И бабы, значит, хуторские…
— А душегубы?
— Там их было только трое, сударь. Одного, как заварушка началась, мы сразу положили, другого бабы, сударь, чуть не на клочки разорвали, смотреть страшно, а третий вот он, в грязи валяется.
Темная масса из-за кустов выступила вперед и оказалась невысокой каурой лошадью, на которой охлюпкой восседал деревенский парень. Человек, волочившийся со связанными руками за лошадью, не раз уже падал в грязь и сейчас больше походил на чудовищное создание из свиты Темного — из тех, что изображают на фронтонах храмов.
— Только трое? — брезгливо поморщившись, произнес Варрен. — Экие же вы храбрецы…
— Да их больше было, сударь. Бабы говорят, еще четверо их было, целая шайка, но одного хуторяне положили, а куда еще трое делись, только Двоим и ведомо. Говорят, небесным огнем убило…
— Небесным огнем, говоришь… — задумался Варрен. Он вновь поглядел на ладную лошаденку, впрочем, порядком уже запушенную — грива спутана, хвост в репьях, брюхо и бабки в комьях засохшей, светлой, и свежей — бурой грязи. — Приведи-ка его сюда, этого душегуба, братец…
— Мы с ним сами разберемся, ваша милость, — угрюмо сказал старший, — пускай на воротах повисит, чтобы другим неповадно было…
Варрен выдвинул из ножен лезвие меча — на ладонь, не больше, но этого хватило, чтобы старший торопливо дернул за веревку, и разбойник, проехав мордой по грязи, оказался перед Варреном.
— На воротах, — задумчиво произнес Варрен, разглядывая обезображенное лицо, — это хорошо… Но у нас, братец, его светлость держит в руках жизнь и смерть своих подданных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129