— У меня были мечты о перестройке работы галереи, — продолжала Хилари. — Мечты о превращении Санта-Фе в Мекку для коллекционеров. А теперь…
Она опустила плечи, как бы признавая свое поражение, и голос ее прервался.
— Тебе не нужно менять планы. — Дункан встал и подошел к встроенному в стену шкафчику. Когда он возвратился к дивану, то держал в руках чистый чек. В то время как она за ним наблюдала, он проставил дату и надписал ее имя.
— Во всей этой истории я выигрываю больше, чем ты. Какая сумма тебя устроит?
— Для начала десять тысяч долларов.
Он спокойно вписал цифру в чек.
Она взяла чек и опустила в сумочку.
— Могу ли я сделать что-нибудь для тебя? Я знаю, что тебе больно и одиноко. Я могу успокоить тебя. Мы можем успокоить друг друга. — Она протянула руку и провела пальцем по линии его губ.
Он отстранился и встал.
— Спасибо за предложение, но я не думаю, что это чему-нибудь или кому-нибудь поможет. А теперь, если у тебя нет возражений, я хотел бы побыть один.
Она тоже встала, приподнялась на цыпочки и поцеловала его, проведя кончиком языка по его сомкнутым губам.
Поскольку он не отреагировал, она повернулась к двери, взмахнула на прощание, рукой и вышла из студии, едва сдерживая ликование. Дункан Карлисл оказался простаком — курицей, несущей золотые яйца и созревшей для потрошения! Все, что ей нужно делать, — это играть на его чувстве вины. И тогда она получит гораздо больше, чем. эти несчастные десять тысяч.
— Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой, — сказал Малкольм.
Джейд, отпивавшая воду из бокала, поперхнулась, услышав это. Пытаясь вдохнуть, она беззвучно разевала рот и чувствовала, как ее лицо багровеет. Малкольм вскочил и принялся хлопать ей по спине.
— Ох, извини! Я понимаю, что не должен был этого говорить… Но я думал, ты знаешь о моих чувствах к тебе.
Он выглядел настолько сконфуженным, что ее сердце против воли потянулось к нему.
— Я очень тронута, это правда, но я никогда даже не думала об этом!
— Ни разу за все эти недели? Не могу в это поверить! Я и ты — знаешь, я никогда в жизни не испытывал такого влечения к женщине. Когда мы были вдвоем, разговаривали о литературе, ты просто оживала. Я никогда не видел тебя более счастливой, более воодушевленной. Ты же видишь, как мы подходим друг другу!
Его уверенность отозвалась в ней болью. Какую путаницу она внесла в жизнь Меган! Джейд знала, что Малкольм увлекся ею, или, возможно, Меган. Проблема состояла в том, что, погруженная в собственные заботы, она не сообразила, насколько далеко все зашло. А теперь она должна обидеть Малкольма, и с этим невозможно ничего поделать!
— Ты мне нравишься даже больше, нежели думаешь, и я восхищаюсь твоим талантом писателя, но я тебя не люблю.
Произнеся эти слова, она впервые за последние недели сказала правду. Нет, она не любит Малкольма. Несмотря на то что она наслаждалась его обществом, обожала его книги, делила с ним радость писательского труда — несмотря на все это, она не была влюблена в Малкольма. Джейд была благодарна ему за многое, особенно за дружбу. Но не более. Не эта дружба заставляла ее просыпаться среди ночи, не она сжигала, отзывалась болью, голодной страстью. Это все было предназначено другому мужчине. Дункану. Чем больше он раздражал и расстраивал ее, чем больше скрывался за занавесом холода, не разрешая почувствовать свое тепло, тем больше она любила. Полностью, безоговорочно, необратимо.
После этого самопризнания все ее сомнения и опасения улетучились. И она почувствовала себя так, как, наверное, чувствует себя слепой, обретший зрение, как безногий, у которого вдруг появились новые ноги.
Малкольм не отводил взгляда от ее лица, не в силах поверить в ответ.
— Мне нужно немного времени, чтобы все обдумать. Невозможно рассказать, как я себя чувствую.
Она грустно покачала головой:
— Время ничего не изменит. У любви собственные правила и собственная правда.
Она так хотела очутиться сейчас на ранчо Сиело и рассказать Дункану об этой правде, что с трудом могла усидеть на месте. Но следующие слова Малкольма вновь привлекли ее внимание.
— Выслушай меня, пожалуйста. Для всех твоих друзей не является тайной, что ты и Дункан несчастливы. Особенно в последние годы. Я и сам видел, как ты засыхаешь на ранчо Сиело; но несколько месяцев назад ты начала просто расцветать — интеллектуально и эмоционально. И эти изменения происходили тем ощутимее, чем чаще мы с тобой встречались. Ты не понимаешь, о чем это говорит?
— Ты сделал неправильные выводы.
Ах, если бы она только могла ему все рассказать! Насколько легче стало бы им обоим!
— Я изменилась, потому что решила стать писателем. Ты помог мне, и за это я всегда буду тебе признательна. Но благодарность — не любовь. Кроме того, тебя любит Хилари.
— Она меня не любит. Я ей просто нужен. Даже не я, а мои деньги.
Он выглядел настолько убитым, что на глазах Джейд выступили слезы. Для них обоих сегодняшний день был настоящим поворотом в судьбе; но если у нее оставалась надежда на будущее, то его путь вел только к смерти.
— Я совсем не тот человек, за которого ты меня принимаешь, — произнесла она, вставая из кресла. — Я хотела быть им, но не могу. — Не в силах больше выдерживать пустоту его взгляда, она поспешила к выходу.
Завтра или послезавтра она попытается помочь ему справиться с разочарованием. Но сейчас Джейд думала только о возвращении на ранчо Сиело — к мужчине, которого она любит. Она и так потеряла слишком много времени.
Глава 16
Джейд вставила ключ в замок зажигания, сняла «паккард» с тормоза, вызвала искру и нажала кнопку стартера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115