Это единственное, что я могу для него сделать, учитывая…
Ей до сих пор было неудобно говорить о Малкольме с Дунканом. Каждый из них по разным причинам и по-своему использовал писателя в своих собственных целях.
— Ты не возражаешь?
Его глаза потемнели, как всегда, когда он был чем-то обеспокоен.
— Вообще-то я возражаю. Но я знаю, что ты будешь несчастлива, если не предупредишь его.
— Тогда я заеду еще и к Хилари.
Он нахмурился еще сильнее:
— Ты уверена, что это хорошая идея?
— Нет. В Хилари есть что-то пугающее, что-то для меня непонятное. Но я кожей чувствую, что всем нам будет лучше, если я с ней помирюсь.
Она поднялась из-за стола и перенесла грязные чашки в мойку. Ей было трудно представить встречи с Малкольмом и с Хилари, особенно с Хилари. Что сокрыто в этой женщине?
Дункан обнял ее сзади за талию и поцеловал в шею. Она повернулась и приникла к нему, ощущая, как растворяется в его нежности.
— Я люблю тебя! — сказала она охрипшим голосом. Ей хотелось, чтобы день уже закончился и они оказались в постели, лаская друг друга.
Малкольм сидел за столом в своем кабинете, уставленном книжными полками, и перечитывал только что отпечатанную страницу. С удовлетворением улыбнувшись, он отстукал на машинке слово «конец». Вынув лист из «ремингтона», он приобщил его к толстой пачке страниц, лежащих рядом.
У него была давняя привычка приглашать пару-тройку друзей на бокал шампанского по случаю завершения первого варианта новой книги. Но сегодня у него не было настроения кого-нибудь приглашать. Он достал из портсигара сигарету, прикурил и подошел к окну.
Лето было на исходе, а вместе с ним — и его пребывание в Санта-Фе. Изменения витали в воздухе: он мог ощущать их, пробовать на вкус. Время кутежей, затянувшееся надолго после войны, время, когда можно было потакать своим капризам, подходило к концу.
«Это были хорошие времена», — подумал Малкольм с сожалением. Эти годы он делал лишь то, к чему лежала душа.
С тех пор как он оставил армию, он написал три книги. Он предоставил другим управлять своим капиталом, а сам занимался сексом, ставил опыты для своих литературных изысканий. Но теперь он стремился к большему. Он хотел славы серьезного писателя, хотел, чтобы его книги покупали не только из-за их сексуальности. Этим он был обязан Меган.
Она доказала своим примером, что человек может меняться, становиться лучше. В его случае — лучшим, чем раньше, писателем. Сигарета догорела, хотя он не сделал ни одной затяжки, и он прикурил новую.
«Возможно, я все-таки заслужил глоток шампанского», — подумал Малкольм. Кроме того, что он завершил рукопись, он еще приобрел и свободу. Этим он тоже обязан Меган.
Казалось, его мысли материализовались: он увидел «дьюсенберг» Карлислов, подъезжающий к его дому. Он наблюдал за Меган, вылезающей из машины, находя ее еще более красивой, нежели раньше. Его сердце било барабанную дробь. Он не стал концентрироваться на уязвленном самолюбии и поспешил к ней навстречу.
Он открыл дверь, когда она собиралась позвонить.
— Я только что думал о тебе, — сказал он, как будто они виделись только вчера, а не несколько недель назад.
— Надеюсь, только хорошее?
— Когда дело касается тебя, — сказал Малкольм, провожая ее в гостиную, — то у меня только хорошие мысли.
— Я рада, что ты думаешь именно так.
Она уселась в кресло, а Малкольм устроился напротив нее.
— Я слышал о наводнении и о том, что произошло с твоим «паккардом». Я знаю, что ты любила эту машину. Надеюсь, поминки были справлены надлежащим образом? — сказал он, стремясь развеять печальное выражение, появившееся на лице женщины.
Ее смех прозвучал неуверенно. Прежняя легкость общения между ними исчезла, ее разрушило его дурацкое предложение выйти за него замуж.
— Мы не смогли устроить бедняжке достойные похороны, — сказала она. — Честно говоря, мы ее не нашли. Скорее всего ее смыло в какую-то песчаную расщелину и занесло.
— Могу ли я предложить тебе чашку чая, или, может быть, бокал шампанского? У меня есть бутылочка «Вдовы Клико», сохранившаяся еще со времен до «сухого закона». Я хранил ее до особого случая. И поскольку я сегодня окончил роман, то можно это дело отпраздновать.
— Это было бы великолепно.
Ее голос прозвучал твердо и бодро, но Малкольм отметил озабоченное выражение на ее лице, когда покидал комнату. Возвратившись с шампанским, он увидел, что она стоит около одной из книжных полок и перелистывает его ранний роман.
— Ты читала его? — спросил он, открывая бутылку и наполняя бокалы богемского стекла золотистой жидкостью.
— О, очень давно, еще в институте.
— Я и не подозревал, что ты училась в институте.
Малкольм передал ей бокал.
Усаживаясь в кресло, она сильно покраснела:
— Разве я сказала «в институте»? Я имела в виду в школе.
— Моя дорогая Меган, с тех пор как ты окончила школу, прошло лет двенадцать, а эта книга издана шесть лет назад. Тебе не надо передо мной притворяться. Не существует закона, обязывающего тебя читать все мои романы.
Она выглядела сильно сконфуженной, а он абсолютно этого не хотел.
— Давай попробуем шампанское, — сказал он, меняя тему разговора.
Джейд чокнулась с ним своим бокалом:
— За твою новую книгу! Уверена, что она великолепна!
— С концом работы поздравлять еще рано. — Он усмехнулся. — Твой случайный визит очень кстати — я собирался заняться редактурой романа уже в Англии. Через несколько дней я уезжаю.
Она опустила глаза.
— Это как-то связано со мной?
Он протянул руку и мягко приподнял ее подбородок.
— Вовсе нет. Я не из тех дураков, которые считают, что из-за несчастной любви мир рушится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115