Особенно, когда весь мир кажется таким тусклым. Ханна права — вы выглядите счастливой. Им понравились ваши проекты?
— Причем все. Это неслыханно в подобном деле. И мои чертежи совершенно отличны от того, что сейчас на рынке, но никто не казался шокированным и даже не поднял бровей. Конечно, они уже одобрили первую серию, я думаю, они даже запустили ее в производство, но эта была непривычно новой, и они захотели лишь выяснить несколько чисто технических вопросов — о материалах, которые я предполагаю использовать для каждого образца, и еще как будут выглядеть цветные чертежи и шаблоны тиснений. И это все. Они просили меня продолжать в том же духе и заканчивать линию. Я не могла в это поверить. И до сих пор не могу.
— А проекты секретны? Мне можно взглянуть на них?
— Они секретны только для тех, кто связан с косметической индустрией. Что к вам явно не относится. — Клер открыла свой портфель, с которым пришла домой, и вытащила из него кипу рисунков на плотной бумаге. Каждый был переложен тканью. Она разложила их на чертежном столе, и Алекс подошел туда. Они вместе склонились над ними, и Клер отрегулировала свет.
— У дизайна две цели. Первая — это донести информацию, коротко, быстро, недвусмысленно и запоминаемо. Вторая — это произвести впечатление, заставить человека поразиться, так, чтобы среди всего он заметил именно эту вещь или чтобы дизайн оставил долговременное впечатление. Везде теперь такая заполненность — на полках в магазинах, на витринах, в журнальных и газетных рекламах, на афишах, даже на желтых страницах телефонных книг — что нелегко сделать что-нибудь выдающееся, особенно если делать это традиционно. Поэтому я решила попробовать нетрадиционно.
Ее голос изменился, подумал Алекс, мысленно отмечая это для своей статьи — она увлечена и в своей стихии, а не застенчива и задумчива, как была вчера, когда мы говорили о деньгах. Это — ее область и здесь она чувствует себя уютно, здесь она не задумывается о самой себе.
Он сосредоточился на рисунках. Некоторые были в карандаше, другие — в разноцветной туши, а немногие оказались акварелями. На каждом листе было представлено два рисунка продукта в натуральную величину, виды спереди и сзади, иногда вид сбоку. Клер почти не комментировала, пока Алекс медленно переворачивал листы; еще один признак профессионализма, подумал он, она предоставляет говорить за себя своей работе. И эта работа его впечатляла — своей силой. Упаковка — флаконы, бутылочки — были янтарного оттенка, но их разнообразие было необычайным: были здесь баночки, вылепленные в виде женского торса, бутылочки, формой напоминающие турецкую кривую саблю с ручкой, украшенной камнями, тюбики, испещренные золотыми и серебряными лентами, баночки таких волноподобных форм, что казалось, они выплескивались за границы листа, и другие, похожие на слезинки. Одна из самых интригующих, подумал Алекс, была упаковка для того, что было обозначено как Глазной Восстановительный, плоская вытянутая баночка янтарного цвета с шарнирной крышкой, украшенной одиноким камушком.
— Они все очень разные и очень красивые, — сказал он, перевернув последний лист. — А большинство косметических упаковок совсем не такие, правда ведь?
— Нет, большинство из них выглядят так, словно их вынесли прямо из лаборатории, так что именно этого чаще всего не хватает большинству компаний. Но ведь неважно, сколько научных изысканий потребовалось провести перед производством, в пользовании косметикой по-прежнему остается много волшебства и какого-то ри-гуала — большинство людей пытаются убедить себя, что то, что они покупают, совершит для них любые чудеса, которые они только пожелают, а эта убежденность начинается тогда, когда они берут баночку, бутылочку или тюбик с утра, и ощущают ее материал и форму, прежде чем открыть. Вот с чего начинаются их фантазии. Я думаю, они хотят, чтобы с этого начиналась и красота.
— Вы думаете — что это фантазии, когда люди пытаются убедить себя, что нечто подействует должным образом?
— Большей частью так. — Клер бросила взгляд на свои рисунки. — Вы собираетесь спросить, как я могу помогать приманивать людей, чтобы они тратили деньги на то, во что я не верю?
— Я бы не выразил это так грубо.
— А как бы вы сказали?
— Я спросил бы вас: насколько важны, вы думаете, эти фантазии для людей, и не поэтому ли вы вкладываете так много энергии и мастерства в ту работу, что делаете.
— Ваш вопрос гораздо интересней, чем мой. — Клер взяла карандаш — мне знаком этот инстинкт, подумал Алекс, нам обоим лучше размышляется с карандашом в руках — и пролистнула свои чертежи. — Я думаю, что фантазии — это основа нашего благополучия, — сказала она тихо. — Вот почему я покупала лотерейные билеты: это была игра с самой собой, фантазия, нечто вроде искорки в очень спокойной жизни. Я думаю, что лучший дизайн всегда имеет какое-то отношение к фантазии. Но причина того, что я вкладываю все, что имею в эти рисунки, в том, что я не думаю о продукте, когда рисую контейнер для него. Я просто люблю дизайн. Я обнаружила это, когда бросила свою работу. Я скучала по ней. Возникла пустота, и поначалу я не знала, отчего так. Но как только я снова начала заниматься дизайном, то поняла, что пустота была тем самым местом в душе, которое я перестала" заполнять, создавая красоту.
Алекс кивнул, почти самому себе. Возникла пустота. Он тоже знал это. Он ощущал ее каждый день, когда не писал, не мог писать книг, которые так любил писать. Пустота. Нужда, которую не удовлетворит ничто иное.
— Что ж, вы создаете красоту, — сказал он наконец. — Я очень рад, что вы смогли к этому вернуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173