Обычно я совсем не такой мерзавец, но, вы понимаете, обычно, когда я сюда прихожу…
— Дэвид, — сказал Алекс. Его голос был сипл, и он прочистил горло, пока Дэвид поворачивался к нему, и они обнимались. Они были почти одинакового роста.
— Привет, — сказал Дэвид снова. — Все нормально, пап — я ухожу; я приду завтра, или когда ты захочешь.
Алекс поглядел на него:
— Что случилось?
— Ничего. А что должно было случиться? Почему?
— Потому что почти полночь и сегодня школьный вечер…
— Не-а. Рождественские каникулы.
— А Диана и Джейк знают, что ты здесь?
— У-у, не совсем.
— Что это, черт возьми, значит?
— Ну, это значит, что я ничего не уточнял — времени, там…
— Ты что, просто ушел? Ничего им не сказав?
— А их не было.
— И ты не был так любезен, чтобы оставить записку.
— Ну, пап, не принимай это так близко к сердцу, а? Я хочу сказать, что уже ухожу, и извиняюсь, что так ворвался.
— Нет, подожди. Извини, что рассердился. Налей себе чего-нибудь и мы поговорим. Но сначала ты должен позвонить Диане и Джейку.
— Да мы немного повздорили. За ужином.
— По какому поводу?
— Из-за этого местечка, куда ребята собрались завтра вечером. Это в Нью-Джерси, и Диана сказала, что мне туда нельзя, и Джейк то же самое сказал.
— Какое местечко в Нью-Джерси?
— Не знаю. Ничего не знаю. Какое-то место, где будет музыка, понимаешь, и звезды рока. Они сказали, что это нечто типа сарая. И что там будет куча народу.
— Ты хочешь в какое-то место, но не знаешь, где оно, что это такое, кто там будет и что, и тебе только четырнадцать. И ты удивляешься, что Диана и Джейк запретили?
Установилось молчание. Дэвид пожал плечами, отправился на кухню, взял газировку из холодильника, выбросив металлическую крышечку в корзинку для мусора. Потом он подошел к телефону на рабочем столе Алекса.
— Мне жаль, — сказал Алекс Клер. — Хотя это скудное слово для того, чтобы описать, что я ощущаю.
— Ничего другого ты сделать не можешь. — Они говорили тихо, и близко звучал приглушенный голос Дэвида. — Он милый мальчик.
— Да, он такой. Я думаю, он чудесен. На самом деле, я его ужасно люблю, и обычно мы прекрасно ладим, но иногда я ощущаю свое бессилие, потому что не всегда знаю, что нужно делать, кроме того, чтобы повторить все то, что делают Диана и Джейк, потому что сейчас они его настоящие родители, и я всегда помню — и он тоже — что я его оставил.
— Ты думаешь, он на тебя обижен?
— Я был бы удивлен, если нет.
— Может быть, и обижен, — сказала Клер задумчиво. — Но ты оставил его у любящих людей, когда сам был в кризисе, и ты переехал поближе к ним и никогда не переставал любить его, и быть частью его жизни, и он все это знает. И спорю, что он ничуть не обижен. По мне, он выглядит как мальчик, который безумно любит своего отца, так же как и отец его.
Алекс поглядел, как Дэвид говорит по телефону, навалившись на стол, и рассеянно ковыряя в ухе пальцем.
— Спасибо, — сказал он. — Я это запомню. Ты очень щедра. — Он помялся. — Мне жаль, что ты видела эту сторону моей жизни; она едва ли соответствует романтическому образу…
— Алекс. — Клер вдруг обнаружила, что Дэвид поглядывает на них краешком глаза, а затем подумала — неважно, ему четырнадцать лет, он поймет. Тогда она встала поближе к Алексу и провела ладонью по его лицу. — Мне не нужен романтический образ, мне нужен ты.
Алекс схватил ее руку своими двумя, повернул, и поцеловал ладонь:
— Ты не будешь возражать, если я с ним поговорю?
— Ты, наверное, не хочешь, чтобы я стала свидетельницей. Я могу взять твою машину и пригнать ее обратно утром.
Он поразмыслил над этим:
— Это удобней для тебя, но я бы хотел, чтобы ты осталась.
— Тогда и я согласна. Если только Дэвид не будет возражать.
Дэвид отвернулся от телефона, держа трубку в руках:
— Диана хочет с тобой поговорить, пап.
Алекс пошел к столу, а Дэвид осел в кресле со стоном:
— Они и забыли, что это такое.
Клер вернулась на кушетку, на то самое место, где она сидела, и взяла свой стакан, все еще полный. Мы слишком были заняты едой, подумала она.
— Может быть они как раз помнят, и поэтому-то и волнуются.
Дэвид мрачно покачал головой:
— Они слишком старые. — Он поднял глаза: — А вы давно знаете папу?
— Несколько недель.
— А, так это что-то особое? Я хочу сказать, раз вы здесь, значит, это, что-то неожиданное, нечто, о чем мне не мешало бы знать?
— А папа рассказывал тебе о нашей дружбе?
— Да, но о вас никогда ничего.
— А он говорил тебе, что писал статью о человеке, который выиграл в лотерею?
— Да, какая-то женщина из Коннектикута. Выиграла кучу деньжищ. И у нее огромный дом в лесу, в Уилтоне — он показывал мне фото. Ой! Так это были вы? Клер кивнула.
— Вы выиграли в лотерею? Вот это да! Никогда не видел никого, кто хоть что-нибудь выиграл. Значит, это вас папа интервьюировал, так вы и познакомились?
— Да, — Клер была немного удивлена и растрогана тем, что ничто не может его сбить с разговора об отце.
— Он никогда потом не встречается с теми людьми, у которых брал интервью, он мне о них рассказывает, и вообще все рассказывает. — Клер сидела спокойно, улыбаясь ему, и он заерзал в кресле: — То есть, я хочу сказать, он может рассказать, никаких правил тут нет, и ничего того, что бы говорило, что он не может. Но я думаю, что вы ему понравились гораздо больше, чем те, которых он интервьюировал раньше.
— Надеюсь.
— А вам он очень нравится? — Да.
. — А вы ему?
— Он так говорит.
Дэвид посозерцал свою банку с газировкой.
— А если вы поженитесь, то будете жить здесь или в вашем доме в Коннектикуте?
— Так далеко у нас еще не заходило, — сказала Клер ласково.
— Спорю, что в вашем доме куча спален.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173