Значит, вечером девичник?
– Ага, у нас уже все расписано!
– Скотт, а ты будешь устраивать мальчишник?
– Э-э… ну…
– Ладно, еще успеем это обсудить, – улыбается Зейн.
– Не волнуйся, Джейми, к дешевым женщинам я его и близко не подпущу!
– Поздно спохватился, тебе не кажется? – язвит Лейла.
Я смеюсь громче всех, сообразив, что она намекает на меня.
– А мы, пожалуй, вернемся в бар к Сету, – объявляет Синди. – Кто хочет, может пойти с нами.
– Нет, спасибо, с меня хватит! Идите вдвоем.
– А ты, Финн, не хочешь к нам присоединиться?
– Нет, мне больше пить не стоит. Опасное это дело – кормить рыб с похмелья.
– Я пойду с вами! – вызывается дядя Сэм.
– Ну уж нет! – твердо отвечает Лейла.
– Да будет тебе ломаться… – и дядя Сэм тянет к ней лапы.
Быстрым точным движением Лейла хватает его за кадык Сэм хрипит и выкатывает глаза.
– Послушай, ты, похотливый старый алкаш! Твоим вонючим обществом мы сыты по горло. Ясно?
Она отпускает руку. Сэм плюхается в кресло, которое под его тяжестью опрокидывается – и мы в молчаливом восторге следим, как он катится по полу. Рид протягивает было ему руку, но тут же отдергивает, повинуясь дружному женскому хору:
– Не надо!
– Ну что, – поворачивается ко мне Скотт, – продолжим наши игры дома?
Скотт – настоящее сокровище! Ни одного прокола за весь вечер.
– С удовольствием, – застенчиво улыбаюсь я.
– Финн, тебя подвезти?
Тот колеблется, но Скотт настаивает:
– Не беспокойся, ичего, кроме пива, не пил. Пошли… Рида и Иззи мы отвозим в «Белладжо», а сами катим вниз по Хармон-авеню. По дороге узнаем много интересного о живородящих тропических рыбках: эти рыбки, живущие в Центральной Америке и Вест-Индии, оказывается, не мечут икру, а рождают живое потомство. С ума сойти…
– Вот и приехали! – говорит наконец Финн. За всю дорогу это первая его фраза, не имеющая отношения к рыбам.
Скотт тормозит у подъезда.
– Не возражаешь, если я зайду в туалет? – обаятельно улыбается он. – Понимаешь, пиво и все такое.
Финн молча вводит нас к себе в квартиру. Я чувствую странную неловкость, словно вторгаюсь в дом без приглашения, но это мимолетное чувство тут же сменяется любопытством. Я всегда представляла себе жилище Финна не иначе как в виде какой-нибудь подводной пещеры или заброшенного бассейна, и теперь мне страшно интересно узнать, есть ли у него обычные вещи, вроде холодильника или тостера?
– Вот это да! – восклицает, едва войдя, Скотт. – Ты свою квартиру не сдаешь в аренду продюсерам? Здесь можно кино снимать!
– Фантастика! – поражаюсь и я, не меньше Скотта восхищенная стильной смесью китча и крутизны. – Ой, посмотри только на бар! – И я мчусь в гостиную, чтобы разглядеть поближе хромированный шейкер, бокалы для мартини на высоченных ножках, пластмассовый ананас для кубиков льда и витые соломинки. – Какая прелесть!
Скотт останавливается в позе буриданова осла между кожаным пуфиком и асимметричным диваном – не знает, куда сесть.
– Класс, дружище! Откуда ты все это взял?
– Собирал годами – в комиссионных лавках, на аукционах. Кое-что нашел в сувенирных магазинах – там попадаются любопытные вещицы.
– Например, в «Экстравагантных товарах Сэма»? – спрашиваю я, указывая на красные настенные часы в форме игральной кости.
– Может быть, – улыбается Финн.
– А эта красотка откуда? – тыкаю я в настольную лампу с розовым абажуром в мелкий цветочек.
– Фамильное наследство, – с такой же задумчивой и немного грустной улыбкой отвечает Финн.
– Антикварная машина, антикварная мебель, антикварные безделушки… Что вы об этом скажете, доктор? – спрашиваю я Скотта.
– Очевидно, прошлое для тебя привлекательнее настоящего. Реальному миру, полному боли и горя, ты предпочитаешь мир воображаемый, срзданный твоей фантазией.
Финн задумывается.
– Без обид, приятель, – спохватывается Скотт. – Джейми такая же. Каждый приспосабливается по-своему.
– Я-то думала, у тебя с потолка будет свисать рыболовная сеть, полная ракообразных! – Я стараюсь перевести разговор на шутливый лад.
– Пошли за мной! – улыбается Финн. – Сейчас увидишь то, чего так жаждешь.
Он открывает дверь в ванную – и нас окутывает голубое сияние. Во всю длину ванной раскинулся подсвеченный аквариум с тропическими рыбами.
– Ух ты! – восхищается Скотт, прижавшись носом к стеклу и любуясь тем, как колышутся в воде медно-бирюзовые плавники. – Как хороша вон та, красная! У которой плавники как перья.
– Сиамский боец? – подсказываю я. Финн кивает.
– А по-латыни она называется:№ Вена 5р1еп<1еп5!№ Финн смотрит на меня с удивлением и одобрением.
– Я кое-что читала о рыбах… – скромно объясняю я.
Взглянув себе под ноги, замечаю, что пол в ванной усыпан ракушками и морской галькой.
– Это все – с пляжа, на котором я вырос, – объясняет Финн.
– Ты подсознательно не хочешь расставаться с детством и используешь эти предметы как напоминания о дорогом твоему сердцу времени и месте…
– Скотт, сделай перерыв! Очень красиво, Финн.
Я присаживаюсь на корточки и глажу раковины, восхищаясь их изящными изгибами и гладкой, отшли-фованной морем поверхностью. Какую красоту создает природа! У стен выстроились рядком кувшины с песком и чем-то еще, кажется, водорослями.
Взгляд мой падает на дверной засов в форме деревянной рыбки.
– А это мне подарили, – объясняет Финн. – Мне часто дарят сувениры, связанные с рыбами.
– Э-э… прошу прощения! – окликает нас Скотт, переминаясь с ноги на ногу.
– О, извини, извини! – И мы со смехом оставляем его в одиночестве.
– Хочешь что-нибудь выпить?
– Не откажусь от стакана воды, – отвечаю, входя следом за Финном в скромную чистую кухоньку, которая, по всей видимости, служит ему и столовой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118