хмурится она.
– Не знаю, просто ты сегодня какая-то странная, – бормочу я. – Ладно, так что ты хотела сказать? – Сейчас я не в настроении для игр.
– Ох, Джейми! – вздыхает она. – Я всегда думала, что желаю тебе неудачи. Что мечтаю увидеть твое крушение. Но теперь, когда это случилось… – Она поднимает на меня жалобный взгляд. – Это невыносимо! Невыносимо думать, что этот свет уйдет из твоих глаз!
Я не верю своим ушам.
– Ты никогда не сдавалась, Джейми. Так не сдавайся и сейчас! – продолжает Надин, смаргивая слезы.
Все эти годы не давала мне житья – а теперь со слезами на глазах умоляет, чтобы я не сдавалась?!
– Слушай, может, тебе сделали пересадку сердца? – изумляюсь я.
– Знаю, ты меня ненавидишь – и не без причин. Прости, Джейми. Это сильнее меня. Я просто не могу с собой справиться, когда вижу тебя, чувствую исходящее от тебя сияние…
– Исходящее от меня сияние, – тупо повторяю я. – Да. Рядом с тобой я чувствую себя такой ординарной, вялой, скучной – словом, такой неудачницей!
– Неудачницей? Ты? А я-то? Как я должна себя чувствовать, когда папа постоянно сравнивает меня с тобой и вечно я оказываюсь на втором месте? Да ты знаешь, что я и замуж-то так стремилась наполовину из зависти к тебе?
Неужели я произнесла это вслух?
– Папино одобрение заслужить нетрудно, – пожимает плечами Надин. – Подлаживаешься под него – и, все. Но что бы я ни делала, как бы ни лезла из кожи вон, мама никогда не говорила обо мне так, как говорит о тебе.
Я недоверчиво смотрю на нее.
– Надин, но ты добилась гораздо большего, чем я! По всем пунктам! И всегда шла первой.
– Может быть. Зато ты свободна. Твоя жизнь полна возможностей. Когда мама говорит о тебе, в ее голосе слышится надежда.
– Надежда может и не сбыться, – не уступаю я. – Папа, например, считает, что все мои надежды – пустые фантазии. Но ты доказала, на что способна, – у тебя собственная квартира, машина, удачная карьера, жених…
Надин закатывает глаза.
– Да этот «жених» сделал предложение только потому, что я забеременела! – ЧТО? О боже!
Новой порции откровений я не вынесу.
– Что слышала. Думаешь, почему я хожу в этих уродливых бесформенных балахонах? Потому что есть что скрывать.
– Значит, ты беременна?
– Ну да. А Кристиан не слишком-то готов стать отцом. Я думала, что излечила его от прежних привычек, но теперь он, похоже, опять взялся за старое. Видно, если мужчина бабник, то это на всю жизнь.
– Так ты знаешь…
– А что ты слышала? – быстро спрашивает Надин.
– Н-ничего, просто…
– Он к тебе клеился? Ублюдок!
– Да нет, просто я никак не думала, что он… что он такой. – Мы с ним разговаривали об этом, пытались понять, почему он так себя ведет. Когда я узнала, что беременна, даже сходили в семейную консультацию.
– И что вам сказали? – спрашиваю я, до глубины души потрясенная ее откровенностью.
– Что таким способом он выплескивает внутренний гнев. В юности Кристиан был романтиком. Но, когда ему было лет семнадцать, его мать внезапно бросила отца – и Кристиан замкнулся и перестал верить в любовь. Он всегда хотел быть актером, но теперь отказался от своей мечты, потому что игра на сцене требует эмоционального отклика, и пошел учиться на архитектора. Когда мы познакомились, у него была репутация отчаянного ходока. Он говорил, что со мной снова чувствует себя юным, заново переживает первую любовь… И, мне кажется, это так и было, – грустно добавляет она.
– Что же дальше? – подталкиваю я ее. Мне больно все это слышать – зато теперь я понимаю, что произошло.
– Поначалу все было чудесно: стихи, подарки, романтические свидания… Но постепенно я начала понимать, что Кристиан любит вовсе не меня. Он пытается подогнать меня под какой-то идеал, ничего общего со мной не имеющий, а я настоящая ему даже не нравлюсь. Мы уже готовы были разойтись, как вдруг обнаружилось, что я жду ребенка. Ладно, мы сейчас не обо мне говорим…
– Но… как же… что вы теперь… что же дальше будет?
– Все будет хорошо. Я ведь тоже не святая – вспомни хотя бы Ларса! Кстати, не могу поверить, что ты его пригласила!
– А он здесь?
– Смотри сама! – И Надин указывает в ту сторону, где вокруг миниатюрной Синди неуклюже увивается великан-скандинав.
– Боже мой! Это, наверно, Иззи… – Ладно, какая разница?
– Какой здоровенный, правда? – изумляюсь я, глядя на ноги-колонны.
– И ты мне об этом говоришь! – хихикает Надин. – Так все-таки, Джейми, как ты себя чувствуешь?
– После разговора с тобой – как ни странно, гораздо лучше. Сюжет для небольшого романа, верно?
И Надин улыбается. Не презрительной ухмылочкой – нормальной сестринской улыбкой.
– Послушай, – говорит она. – Все, кто здесь собрались, тебя любят. И ты выживешь. А если выживешь сегодня – значит, уже ничто тебе не страшно! Ты добьешься всего, чего хочешь. И станешь той, кем хочешь быть. И папа в конце концов с тобой примирится, – помолчав, добавляет она.
– Нет, вряд ли, – возражаю я. – Он никогда не примет меня такой, какая я есть. Но, знаешь, теперь это неважно. Я больше не нуждаюсь в его одобрении.
– Завидую твоей смелости.
– А что бы ты сделала, имей ты мою смелость? – с любопытством спрашиваю я.
– Прежде всего – бросила бы работу!
– И чем бы занялась?
– Организацией свадеб, – улыбнувшись дрожащими губами, отвечает Надин. – Я с детства знала, что в этом мое призвание. Но всякий раз, как заговаривала об этом с папой, он просто отмахивался. Говорил, что это слишком рискованно, что на цветах и фате карьеры не сделаешь.
– Я и не знала…
– Ну, ты же знаешь, что он за человек. Унижал и высмеивал мою мечту, пока я наконец не бросила об этом думать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118