– Глазам своим не верю! – ахаю я, когда Иззи извлекает из коробки пару серебристых сандалий на высоких каблучках.
– Ты не поверишь – этому мужчине нравится ходить по магазинам! И еще ему нравятся босоножки. Так что прощайте, закрытые носки!
– Иззи, ты потрясно выглядишь! Правда-правда! Во время представления тебе придется завернуться в простыню – иначе Рид все пропустит.
– А ты что наденешь? – просияв, спрашивает она.
Меня вмиг охватывает ужас – я-то не ходила сегодня по магазинам с платиновой карточкой в кармане! Для торжественных случаев у меня есть маленькое черное платье – но рядом с блистающей Иззи я буду в нем выглядеть, как театральная уборщица рядом с примой-балериной.
– Не знаю еще… пойду посмотрю, – отвечаю я, как будто есть надежда, что в моем гардеробе внезапно обнаружится роскошный вечерний наряд.
Дешевка. Дешевка. И еще раз дешевка.
Я перевернула весь гардероб, но единственным достойным текстильным изделием в пределах видимости так и осталось постельное покрывало. В моих шмотках только милостыню просить. Единственное более или менее приличное платье – красное в черный горошек, шифоновое и с рюшами. Я его еще ни разу не надевала. Купила, чтобы пойти в нем в ретро-клуб, но в последнюю минуту свалилась с гриппом, а другого случая одеться в стиле ретро с тех пор не представилось. На мой пристрастный взгляд, платье очень и очень ничего. Но не покажусь ли я в нем полной дурехой? Так, надо подумать… Красная сумочка у меня есть. Теперь подберем в цвет лак для ногтей. Ага, нашла. Красный – цвет страсти, ох-ох-ох… Ничего, в Лас-Вегасе и не такое носят!
Я хочу выглядеть по-старомодному элегантно. Как Элизабет Тейлор в «Кошке на раскаленной крыше». Но, сколько ни душу себя парами спрея, зеркало лгать не хочет: при взгляде на мою прическу вспоминается не Лиз Тейлор, а скорее Джоан Коллинз, которая, как кто-то пошутил, взбивает себе волосы мутовкой для яиц. Чтобы отвлечь случайных зрителей от волос, я достаю ярко-алую помаду. Неужто хватит смелости? Я всегда опасаюсь ярких цветов: одно неверное движение – помада размазывается, и ты становишься похожа на клоуна. А, плевать! Алые ногти у меня; уже есть, пусть и губы соответствуют. Я мажу и промокаю, мажу и промокаю – точно как советуют в журналах – и наконец делаю шаг назад и смотрю в зеркало. Ни фига себе! Какие чувственные яркие губы! Переделывать макияж нет времени: я сую ноги в черные туфли, доставшиеся по наследству от мамы, и выбегаю в гостиную.
– Боже мой! Вот это да! – подлетает Иззи и обхватывает меня за перетянутую талию. – Это и есть то самое ретро-платье?
– Ну да. Не хочу выглядеть серой мышкой. Скажи, волосы не слишком взбиты? – задыхаясь от волнения, спрашиваю я.
– Вовсе нет. Чудные волосы. Конечно, те, кто сядет сзади, тебе спасибо не скажут, но «бывает и хуже, бывает и хуже…», – переходит она на пение.
– Послушай, если я слишком далеко зашла, скажи честно, – умоляю я.
Конечно, Финн – просто друг; но он ведь еще и гетеросексуальный мужчина, и не хочется, чтобы он счел меня безвкусно разряженной уродиной.
– Успокойся, ты хороша как картинка – хотя, конечно, волосы коротковаты! – поддразнивает меня Иззи.
– Ладно, девочки, пойдемте, – торопит нас усовершенствованный Рид. – Уже семь. Не стоит заставлять приятеля Джейми ждать.
Мы входим в переполненный лифт. Я украдкой разглядываю других женщин – на одной блузка с оборочками, на другой цветастое платьице до колен, на третьей – нечто с блестками и до пола. Плюс девочка-подросток в топике и широких штанах. Оглянувшись вокруг, можно составить представление о развитии моды за последние пятьдесят лет, начиная с меня и заканчивая Иззи – Мисс Миллениум или, по крайней мере, Мисс Миллионерша.
По дороге к цирку я нервно озираюсь по сторонам. Все вокруг такие элегантные! Так и кажется, что они хихикают и перешептываются, глядя на меня. Я почти уверена, что слышу ехидный вопрос: «Где же джаз-оркестр?»
Иззи гордо вышагивает под руку с Ридом, навлекая на себя сладострастные взгляды мужчин и злобные – их подружек. Особенно негодуют женщины, когда Иззи поворачивается спиной: вырез у нее чуть ли не до попы. Рид не знает, раздуваться от гордости или кипеть от ревности. Проходя через казино, мы замечаем парочку, очень похожую на Иззи с Ридом: мужчина одной рукой держит карты, а другой старательно лапает подругу, чтобы никто, упаси боже, не принял их за папу с дочкой. Возле кассы мы замечаем Финна. У меня вмиг пересыхает во рту. Он стоит, небрежно прислонившись к колонне; бутылочно-зеленый костюм делает его настоящим красавцем. Или, может, такой эффект производит розовая гвоздика, заткнутая за ухо?
– Привет! Ты выглядишь…
– Не надо! – умоляю я.
– Но…
– Ради бога, молчи! Нет, это не парик. Да, здесь не хватает Глена Миллера. Все?
Он смеется, качает головой и берет меня под руку. Подходим к Риду и Иззи. Мужчины знакомятся. Занимаем места.
Пока я проглядываю программку, Финн указывает на распорядителя в алом фраке и белых лосинах и говорит:
– Хорошо, что я не оделся так же! Представляешь, как неприятно обнаружить на сцене человека в таком же наряде, как у тебя?
Я сейчас не расположена к шуткам об одежде, однако ценю его попытку меня развеселить.
– Этого кольца я у тебя раньше не видела, – замечаю я, указывая на руку Финна.
– Днем я его не ношу – опасаюсь, что рыба сдернет с пальца. Это мне Зейн подарил на прошлый день рождения.
На среднем пальце у Финна свернулась в клубочек трогательная русалочка.
– Странно, почему у нее короткие волосы?
– Как-то за бутылкой пива мы поспорили о русалках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118