Но самое замечательное в ней то, что она всегда носит вечерние туфли. Всегда – даже со спортивным костюмом! Никаких кроссовок, никакой плоской подошвы. Только «рюмочки» или «шпильки».
– Настоящая дива Лас-Вегаса!
– Колин считает, что с виду непохож на гея, но заблуждается. Одни его штаны в обтреск чего стоят! Он, скорее всего, будет с рюкзаком.
– А Аманда?
– Четыре фута девять дюймов, блестящий черный «боб», безупречная белоснежная кожа и губы алым бутончиком.
– Дочка Белоснежки от одного из семи гномов?
Я от души смеюсь.
– Если так, то повезло Счастливчику. Аманда – самый жизнерадостный человек из всех, кого я знаю. Ее невозможно огорчить или вывести из себя.
– А из-за роста она не комплексует?
– Ни капельки, так что держи свою терапию, при себе! Ростом она, может, и не вышла, зато бюста-хватит на двоих!
Бюст у Аманды и вправду примечательный. Однажды она потеряла тюбик губной помады и долго его искала, прежде чем догадалась заглянуть себе в декольте. Другой раз такая же история случилась с зажигалкой. Думаю, если хорошенько пошарить у нее меж грудей, там отыщется щетка для волос, телевизионный пульт и, возможно, пара незадачливых любовников.
– Тебе, я вижу, не терпится их увидеть! – замечает Скотт, обняв меня за плечи.
Это верно. Особенно Аманду. Без нее и праздник – не в праздник.
Дело в том, что пьяная Аманда – это концертный зал, театр и цирк в одном лице. Все, что надо – налить ей рюмочку, сесть и наслаждаться представлением. Поначалу, правда, спросит пару раз: «А я не слишком глупо выгляжу?» – но со следующей рюмкой все дурацкие условности вылетят у нее из головы.
Самое интересное, что наутро она ничего не помнит. Мне кажется, здесь работает некий подсознательный механизм, оберегающий Аманду от неизбежного утреннего потрясения или стыда. «Боже мой!» – говорит она после очередной бурной ночки. – Откуда у меня эти синяки – да еще на таком месте?» Но если мы пытаемся что-то объяснить, она машет руками и кричит: «Не надо, не надо, ничего не хочу слушать, это вы меня подначили!» Хотя это гнусная клевета. Никто ее не подначивал. Наоборот, за руки держали и умоляли остановиться.
Вот помню, был однажды случай… Мы втроем отправились на день рождения к одной девчонке, живущей в Торквее. Возвращаться темной ночью в Эксетер никому не хотелось, и именинница договорилась со своими дядей и тетей, живущими неподалеку, что они пустят нас переночевать. Мистер и миссис Стерн объяснили, как до них добраться, и вручили нам ключ от дома, чтобы мы не будили их среди ночи. И вот в час, когда Крошка Вилли-Винки входит в окно к хорошим детям, мы поднимаемся на крыльцо и тихо-тихо, чтобы, упаси бог, не разбудить почтенную пару (а вы понимаете, что означает «тихо-тихо» применительно к трем наклюкавшимся девицам – сдавленный визг, приглушенное хихиканье и хоровое: «Ш-ш-ш!», от которого просыпаются окрестные собаки), так вот, тихо-тихо вставляем ключ в замочную скважину, поворачиваем… А он не поворачивается. Пробуем еще раз. И еще. Пятый. Десятый. Ни фига. Шепчем хором: «Сезам, откройся!» Никакого эффекта.
На дворе три часа ночи. Мы устали, замерзли и безумно хотим спать, Но звонить в дверь не можем, понимая, что почтенную пару неминуемо хватит удар, если они узрят подруг любимой племянницы в таком виде. Половик на крыльце коротенький – на троих такого одеяла не хватит. И мы решаем попробовать альтернативный метод. Неподалеку от черного хода находим лаз для собаки. Мы с Иззи дружно смотрим на Аманду. Пролезет, куда денется! Однако на Аманде платье от Карен Миллен, на которое ушла вся ее зарплата и в котором Аманда даже не садится – боится помять или испортить блестки. Что делать – снимаем платье. Под ним обнаруживается поддерживающий бюстгальтер, утягивающий пояс и еще какие-то приспособления из этой серии: словом, в одном белье Аманда напоминает то ли андроида, то ли манекен из магазина протезов и медицинских бандажей. Вид не слишком соблазнительный, но для предстоящего испытания как нельзя более подходящий… Так, пошла… Голова, плечи, грудь (сначала одна, потом другая), все идет по плану… Стоп. Бедра застряли. Накрепко. Ни туда, ни сюда. Торчит из собачьего лаза, словно свернутая газета из почтового ящика. Мы с Иззи попробовали взять Аманду за ноги и пропихнуть внутрь, но так ослабели от смеха, что у нас ничего не вышло. Вдруг в доме зажигается свет. Аманда начинает яростно (и совершенно безрезультатно) брыкаться. Секунду спустя скрипит дверь. Мы поднимаем глаза – на пороге стрит мистер Стерн в фиолетовой пижаме…
Я эту картину никогда не забуду, а Аманда никогда не вспомнит. Так что у алкогольной амнезии есть свои плюсы.
– ДЖЕ-Е-ЕЙМИ-И-И!!!!!!
Три лица озаряются счастливейшими улыбками. Я бросаюсь навстречу и оказываюсь в кольце шести рук.
– Не могу поверить, что мы здесь! – визжит Аманда.
– Ты бы видела, какой стюард нас обслуживал, – вылитый Руперт Эверетт! – Это, конечно, Колин – у него слабость к мужчинам в форме.
– Джейми, доченька, какая ты у меня красавица! – А это, конечно, мама.
Я отступаю на шаг, чтобы на них полюбоваться. На маме белые носки – и, разумеется, туфли на шпильках. Мамочка, как я тебя люблю!
– А это Скотт! – представляю я своего «нареченного» и хозяйским, как надеюсь, жестом беру его под руку.
– Бог ты мой, какие белые зубы! – поражается Аманда. – Неужели настоящие?
– Боюсь, напрасно Аманда заказала в самолете двойную порцию мартини, – извиняется за нее Колин, – Рад с вами познакомиться, Скотт.
Мужчины пожимают друг другу руки и чересчур пристально, на мой подозрительный взгляд, смотрят в глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118