Действие моей истории, которую я решил назвать «Историей о домоправителе Зондермайере», развивается с точки зрения преступника, и начинается она сценой перепалки домоправителя Зондермайера с его женой. Место действия: отнюдь не невзрачная, хотя, как и следовало ожидать, безвкусная, где главенствуют вышитые коврики и фарфоровые безделушки, квартира домоправителя, расположенная в подобии пентхауса в довольно большом и, несмотря на это, изящном многоквартирном доме в Швабинге, великолепном районе Мюнхена, отсюда и цена найма. Там ведь только выкупленные в собственность квартиры, и каждая не меньше двухсот квадратных метров, а те, что побольше, и все пятьсот, как раз эти самые пент-хаусы наверху. И ни в одной не проживает владелец, все до единой сдаются – и квартплата, скажу я вам… Соответственно и наниматели. Ничего больше не стану говорить, вы и сами поймете, о чем я…
– Шикозный стиль Швабинга, – отметил герр Канманн.
– Да. И в одном из этих пентхаусов проживал некий господин по имени Бернхард Хольцберг, который, поскольку считал себя человеком утонченным, величал себя Кевином и время от времени доктором. Этот Кевин и послужил причиной разногласий домоправителя и его супруги. И речь шла не о ревности, нет – одетый всегда от лучшего портного, хоть иногда и пестровато, надо сказать, и при искусственном загаре сорокалетний доктор «Кевин» Хольцберг вряд ли возбудился бы при виде Эрны Зондермайер, которая, кроме того, что прожила на этом свете шесть десятков, была вечно укутана в какие-то мешковатые уродливые халаты. С ее же стороны можно было говорить о симпатии, но, скорее, материнского толка к этому лощеному Хольцбергу, которую фрау Зондермайер и не считала необходимым скрывать вследствие именно материнского толка. К своему же законному супругу Эрна Зондермайер вот уже многие годы испытывала более-менее презрительное равнодушие: «И почему только меня угораздило выскочить за этого типа, который выше домоправителя и подняться-то не удосужился? Кто мне объяснит подобное?»
Кевин – ирландский святой. Мне знаком один кот по соседству, так хозяева не постеснялись окрестить его Кевином. Кстати, он один из моих отдаленных родственников. Так что Кевин, и я ничего не имею против этого имени, и лет ему сто двадцать, никак не меньше. И еще Кевин ассоциируется у меня с весенним мартовским днем, когда туман клочьями свисает с голых ветвей деревьев. Вот Кевин почему-то вписывается в эту картину, намалеванную туманом. Иногда, когда я забираюсь на плечо читающему, а подобное большая редкость, я имею возможность читать задом наперед. Гёте. Туман – Кевин. Кевин – туманное имя. Следует обратить внимание на мерцание, исходящее от этого имени. Л кота этого, о чем его хозяева и не подозревают, на самом деле зовут Тамаракос.
– Причиной ссор служили 494 пакета стирального порошка «XIP», сложенных в спальне Зондермайеров и доставлявших массу хлопот, причем в течение вот уже двух лет. Можете распять меня, но я не помню точно: возможно, это был не обязательно стиральный порошок, а кошачий или собачий корм, или еще что-нибудь, во всяком случае, речь шла о довольно больших картонных упаковках, и таких упаковок насчитывалось в спальне аж 494. Что-что, а число их я помню точно. Несложно запомнить. «ICV 494: Рондо для соло на фортепьяно». Вообще числа до 626 я запоминаю при помощи каталога Кёхеля.
Упомянутые упаковки с порошком фрау Эрне Зондермайер навязал именно герр доктор Кевин Хольцберг, который, едва въехав, стал представлять отдел сбыта фирмы «XIР»… С большим размахом, по его собственному выражению. Фрау Зондермайер взяла 500 упаковок, расплатившись наличными. Уже тогда это вызвало недоумение у герра Зондермайера, вскоре сменившееся раздражением, но Хольцберг обрушил на фрау Зондермайер целый шквал аргументов, к которым обычно прибегают торговцы, и смог убедить не только ее, но и ее супруга, более того, последний даже проникся к такой системе сбыта чуть ли не уважением. А система состояла в следующем: Зондермайеры, приобретая упаковку порошка за 4 марки, должны были партиями по сотне упаковок сбыть розничным торговцам за 8 марок, а те, в свою очередь, по 9 марок еще кому-нибудь и так далее…
– Снежный ком, – вставила хозяйка дома.
– Он самый, – согласился герр земельный прокурор.
– А это не противозаконно? – осведомился герр Гальцинг.
– Разумеется, противозаконно, – спокойно ответствовал земельный прокурор доктор Ф. – Но это было еще и детской забавой. Таким образом Зондермайерам удалось все же избавиться от шести штук упаковок, остальные же 494 по-прежнему покоились в спальне – под кроватью, на полу, по углам, на столиках, ими были забиты шкафы, полки, словом, «XIP» был везде, где можно и где нельзя. Эти упаковки, как нетрудно понять, служили источником вечных распрей. Кроме того, как установил герр Зондермайер, подобный стиральный порошок, а может, собачий или кошачий корм можно было приобрести в супермаркете на Гогенцоллернштрассе за те же 4 марки упаковка.
– Таким образом, – вмешался профессор Момзен, – собачий корм, став яблоком раздора, послужил причиной того, что Зондермайер однажды порешил свою супругу.
– Никоим образом, – разуверил его герр земельный прокурор доктор Ф. – Все куда хуже. Во время ссоры, о которой я упомянул в начале моего рассказа, упреки как раз были адресованы самому герру домоправителю Зондермайеру, а не исходили от него. Не знаю, помните ли вы, уважаемые друзья, акции некой фирмы под названием «IOS»?
– Еще бы не помнить! – сказал герр Гальцинг. – Речь шла об инвестиционном фонде, на самом же деле просто-напросто о бумажках, которые сбывала братия мошенников под предводительством некоего Берни Корнфилда, заработавшая на этом миллионы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119