– Тоже снежный ком, – вставил замечание герр Канманн. – Прибыль, получаемая на ничего не стоящих акциях.
– В 1970 году этот инвестиционный фонд лопнул, – уточнил герр Гальцинг.
– Моя история произошла раньше, – пояснил земельный прокурор д-р Ф., – тогда, когда еще очень и очень многие свято верили в фонд американца Берни Корнфилда. И доктор Кевин Хольцберг тоже нацелился превратить вырученные от продажи порошка средства в акции «IOS» и, трудно в это поверить, но ведь глупость людская безмерна, сумел убедить и Зондермайеров, что, приобретя у него акции «IOS», они смогут возместить потери, понесенные ими от приобретения партии стирального порошка. Из чистой любезности он, Хольцберг, идет на это, поскольку-де чувствует свою вину за убытки Зондермайеров, а посему предлагает по божеской цене приобрести у него акции «IOS». С весьма и весьма значительной скидкой. У других, мол, только слюнки потекут…
Слюнки потекли и у Зондермайеров, они воспользовались ими по назначению – отслюнить Хольцбергу купюры из полученного ими под зверские проценты банковского кредита и ссуженные друзьями. За это Кевин Хольцберг вручил им акции «IOS», которыми некоторое время спустя они для красоты обклеили остававшиеся у них упаковки «XIP», что, несомненно, улучшило цветовую гамму пакетов с порошком, поскольку акции «IOS» были напечатаны на изумительной бледно-зеленой бумаге, что, вне всякого сомнения, было главным и единственным их достоинством.
Ссора, с которой я начал рассказ, переросла в скандал, однако к смертоубийству не привела, разве что к нескольким оплеухам, которыми наградил свою благоверную герр Зондермайер, ибо, как он выяснил, сто марок из денег, выданных им на хозяйство, бесследно исчезли. Домоправитель тут же вооружился этим фактом для атаки на супругу, обвинив ее в бездарной неэкономности. Подвергнув пересчету покоившуюся в выдвижном ящике кухонного буфета наличность и недосчитавшись ста марок, герр Зондермайер тут же наградил фрау Зондермайер парой увесистых пощечин. Эта самая сотня дискретно перекочевала в карман обаятельного герра доктора Кевина Хольцберга в порядке ссуды физическому лицу.
– Но он пообещал мне через неделю вернуть две сотни, – хныкала фрау Зондермайер. – А ты мне чуть челюсть не раздробил.
– Двести марок? – недоверчиво переспросил герр Зондермайер.
– Да, двести.
– Когда он взял их у тебя?
– На той неделе. А если ты мне сломал челюсть? Что тогда делать?
В ответ герр Зондермайер бросил в лицо супруге некую риторическую рекомендацию, предусмотренную для подобных случаев в его (и не только в его) кругах, после чего нахлобучил тирольскую шляпу, без которой не выходил из дому, и отправился на шестой этаж непосредственно к герру Кевину Хольцбергу.
В ходе расследования, возбужденного по причинам, которые я укажу ниже, сотрудники явно не перенапряглись, но так и не было установлено, прихватил ли герр Зондермайер тяжеленную лопату перед визитом к герру доктору Кевину Хольцбергу, поскольку, возможно, намеревался, уйдя от последнего, воспользоваться ею для уборки или иных работ, или же он избрал ее в качестве холодного оружия. Во всяком случае, именно она послужила орудием убийства герра доктора Бернхарда (он же Кевин) Хольцберга, после того как последний не только отказался вернуть обещанные двести марок, но и с издевательской усмешкой начисто отрицал сам факт займа их у фрау Зондермайер.
Не выяснилось также, намеревался ли Зондермайер убить Хольцберга или же только избить, иными словами, имело ли место убийство либо нанесение тяжких телесных повреждений, повлекшее за собой смерть жертвы.
Зондермайер, оставив Хольцберга лежать, ушел. Позже Зондермайер снова наведался в квартиру Хольцберга – вернее, в квартиру покойного Хольцберга, – открыл дверь отмычкой, полагавшейся ему как домоправителю, увидел, что тот недвижно лежит, после чего, приложив ухо к груди, убедился, что Бернхард (Кевин) Хольцберг не дышит, запер квартиру, но, обнаружив, что впопыхах забыл дома свою тирольскую шляпу, съездил вниз, надел шляпу и вновь покинул жилище…
– Куда это ты навострил лыжи, да еще с лопатой? – поинтересовалась фрау Эрна.
Герр Зондермайер повторил уже данную им незадолго до этого рекомендацию, на сей раз выразив ее в риторической форме, затем уселся в свой «Фольксваген-1500», поехал к Изару и утопил в водах реки лопату. Покончив с этим, он вернулся домой, как всегда повесил в прихожей на крючок тирольку и устроился перед телевизором смотреть любимую передачу с Микки-Маусом.
– И что же дальше? – спросила его фрау Зондермайер.
– Что значит «дальше»?
– Вернул он тебе две сотни?
– Не вернул, – ответил Зондермайер.
Нынешний вечер выдался продолжительнее обычного. Вместо занемогшей хозяйки дома выступал герр Хансхааз. Он исполнил партию виолончели в «Американском квартете» Дворжака. Вольфрам Хансхааз, примерно ровесник земельного прокурора доктора Ф., был его коллегой, тоже пребывавшим на пенсии, и все вновь лицезрели за кофе герра Хансхааза, который после ухода на пенсию на несколько лет исчез из поля зрения. Оба без умолку говорили о былых годах, и, чтобы не показаться присутствующим невежами, углубившимися в разговор на узкоспециальные темы, Хансхааз попросил герра земельного прокурора доктора Ф.:
– Расскажи эту коротенькую историю о тележке. Вы должны знать, – обратился Хансхааз к присутствующим, – что мы с ним одновременно были стажерами в палате председателя окружного суда Адама. Он ничем не походил на провинциального судью, хотя был тучен и вечно исходил потом во время процессов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119