И пил, и ел он за двоих. Или за троих? Или за пятерых? Уж и не знаю за скольких. И никогда не напивался допьяна. Он всегда оставался трезвым, что бы ни пил – вино, шампанское, пиво, – он ни от чего не отказывался, что ударяет в голову. И, налившись по самую макушку, он тихо укладывался и засыпал. Об этом человеке рассказывают тьму удивительных историй, вот хотя бы для примера история о спортивном автомобиле и собачонке. Хотя Лукс и почитал кошек, но после одного из его многочисленных и недолгих брачных союзов он унаследовал собаку. Его экс-супруга оттяпала себе все мало-мальски ценные вещи, включая обстановку. Лукс не протестовал, отчасти из добродушия, отчасти следуя принципу: к чертям лишние проблемы. Супруга оставила ему только собаку, которой в свое время дорожила якобы больше всего. Естественно, природное мягкосердечие не позволило Луксу сплавить животное в приют для четвероногих, не говоря уж о том, чтобы усыпить. Он принял пса и вскоре привязался к нему.
Расставшись с этой женой – Лукс присваивал им не порядковые номера, как это обычно принято, а кодовые названия – эта была у него «Люфтганза», – какое-то время он жил бобылем и тут отвел душеньку по части спортивных автомобилей. То есть продал свою большую машину, приобретя вместо нее небольшое двухместное авто, кажется, «моррис» или что-то похожее, жуткого красного цвета, жутко проворное, и мог, таким образом, отправляться на нем, усадив собачку на сиденье пассажира. Обоим едва хватало места в крохотном автомобиле. И однажды – дело было к ночи – они нарвались на полицейский патруль. Лукс как раз возвращался с мужских посиделок в каком-то кабаке, где он был всегда желанным гостем, и уселся за руль в изрядном подпитии, но, как это было ему свойственно, с вполне трезвым видом. Однако полицейские все-таки заставили его дунуть в знаменитую трубочку, причем Лукс, с великим трудом выбравшись из своего «морриса», с юмором висельника изрек:
– Нет нужды заставлять меня дуть в эту штуковину, потому как я вдребезги пьян. Вот, извольте, мои права.
Собака с заинтересованным видом наблюдала за происходящим из окна машины, спокойно сидя на отведенном ей сиденье пассажира. Разумеется, тест на алкоголь подтвердил сказанное Луксом, полицейские запретили ему ехать дальше. Один из них тогда заявил другому:
– Отгони-ка ты машину к участку.
Полицейский уже собрался сесть за руль, но собака, оскалившись, зарычала. Видимо, ее не прельщала поездка с чужаком за рулем. Под злобного ворчания блюститель порядка на дорогах вынужден был покинуть сиденье водителя.
– Нет уж, уволь меня от этого, – заявил полицейский. – Езжай-ка лучше сам.
По словам Лукса, оба полицейских понимали, что отогнать машину никуда не удастся. Потратив четверть часа на препирательства, один из них, явно повыше в должности, все-таки нашел в себе силы сесть за руль и стал заводить мотор. Собака на его присутствие реагировала не рычанием, напротив, от избытка собачьих чувств принялась его лизать, норовя угодить языком в физиономию. Чертыхаясь и отплевываясь, полицейский вылез из машины.
– Вы бы убрали пса из машины, – обратился он к Луксу.
– А он не уйдет, – вынужден был разочаровать его Лукс. – Он выскакивает, только когда мы уже в гараже.
– Уберите собаку, – настаивал полицейский.
– Сами уберите, – посоветовал Лукс.
Едва полицейский открыл дверцу с той стороны, где сидела собака, как та рыкнула на него так, что представитель власти невольно отпрянул.
– Может, вы все-таки возьмете пса на руки, а я поведу машину? – решил сменить тактику полицейский.
– Вы посмотрите на меня и на собаку, – ответил на это Лукс. – Вы считаете, что я усижу с таким теленком на руках? Мы и так еле с ним втискиваемся.
– Но с другой стороны, мы же не можем бросить здесь машину с собакой внутри, – ответили полицейские.
– Это было бы бесчеловечно, – согласился с ними Лукс.
– Знаете что, – предложил тот полицейский, что постарше, разрывая протокол на мелкие клочки. – Мы поступим так: поезжайте домой с вашим псом, только осторожнее.
– …Впрочем, я собрался рассказать историю о «радостном вечере», – вспомнил вдруг земельный прокурор, – так что придется пока прервать мемуары о Луксе, все равно в один присест о таком человеке и не расскажешь. Так что у нас еще будет время воздвигнуть ему памятник, а теперь послушайте историю, которая, строго говоря, тоже тесно связана с именем Германа Лукса.
Дело было в сочельник. В тихую и святую ночь стоял жуткий холод, и все как один питейные заведения были на замке – чистая трагедия для бездомного люда. Не потому, что они рассчитывали на чудо: мол, хозяин заведения, куда они забегали опрокинуть рюмочку у стойки, вдруг отопрет им и угостит. Просто некуда было идти, и торчать перед заведением под названием «Мокрый угол» казалось как-то привычнее. У одного из пьянчуг было прозвище Кран (имеется в виду тот, из какого льют пиво), а вообще-то его когда-то звали Эгон. Прозвище свое он получил потому, что регулярно подсоблял на пивном празднике в октябре, нацеживая в кружки пиво.
– Придется идти на вокзал, – заявила единственная в компании дама, Зиглинда Миледер, для всех знакомых – Кнопочка (по причине крохотных глазенок).
И компания через весь вымерший город потащилась к главному вокзалу.
По пути они увидели ныне не существующий погребок «Матезер биркеллер», кто-то по привычке или просто на всякий случай нажал на ручку двери, и она – то ли оттого, что была сломана, то ли дверь оказалась не заперта – совершенно неожиданно подалась.
Компания ввалилась в подвальчик. Кран, быстро сориентировавшись, бойко повязал фартук, лежавший тут же у стойки, и стал снимать поставленные на столы стулья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119