— Это на самом деле правда… Я дам вам имена людей, к которым обратиться, у них вы сможете получить еду и помощь.
— Зачем вы это делаете? — ее часто об этом спрашивали, и всегда вопрос звучал почти как обвинение. Мередит понимала. Они оба знали, что он рискует жизнью.
— У меня когда-то продали сестру. — Она давно обнаружила, что это самый подходящий ответ и наиболее приемлемый.
— А вам-то что? — Джиму, однако, эта причина не показалась убедительной. Хозяева часто были отцами незаконнорожденных рабов, но редко переживали из-за этого, разве только радовались, что лишний раб умножает их доход.
— Я любила ее, — просто ответила Мередит. — И когда-нибудь я ее найду.
В ее голосе было столько искренней уверенности, что Джим ей поверил. Но все равно он чувствовал себя не совсем спокойно.
— Сделаю, как сказал, — ответил он и отошел, продолжая подстригать кусты, и его прививочный нож то и дело мелькал среди зеленой листвы.
Мередит сложила краски, ощущая знакомое смешение чувств — страха и удовольствия. Она не ошиблась в выборе. В этом она была уверена.
Через три дня она уедет в Новый Орлеан, чтобы снова воевать с Бреттом Девро. Она опять истратила всю сумму денег, полагавшуюся ей на год. Большая их часть через Подпольную железную дорогу пошла на строительство поселений в Канаде, часть — частному детективу, который занимался поисками Лизы, а остатки — на ее поездки. Он опять будет придираться и высказывать неодобрение. Но, на худой конец, он был не столь отвратителен, как его брат.
А Вильям Маттис и его жена будут рады ее отъезду. Мередит старательно вела себя так, чтобы вызвать досаду — поздно вставала, требовала какого-нибудь особого завтрака. Она ругала всех молодых людей, всех, кроме Бо, пока он не сбежал от ее воздыханий. Она жаловалась на холод в спальне. Очень быстро она добилась того, что все поняли — с ней невозможно ни о чем договориться. Семья Маттисов будет очень рада увидеть, как она уезжает; и никто ни за что не свяжет ее появление у них на плантации с исчезновением Джима, которое произойдет через несколько недель.
Она еще раз взглянула на свою картину и усмехнулась. Это будет хороший прощальный подарок Бо Маттису.
Дафна укладывала вещи мисс Мередит и мисс Опал; отчаяние окутывало ее, как саван.
Все казалось совершенно безнадежным. Ей сказали, что они едут в Новый Орлеан и неизвестно, сколько там пробудут.
Она не спрашивала себя, почему ей так грустно или как случилось, что после многих лет, когда она смиренно принимала свое положение, ей опять так тяжело. Кэм открыл перед ней дверь, и засиял свет, а сейчас она закрывалась.
Несмотря на мрачные мысли, руки ее не переставали работать. Давным-давно она научилась отделять свои мысли от работы.
Как она была счастлива всего несколько недель назад! После того, как на конюшне она встретилась с тем большим, но нежным человеком (хотя ей было очень страшно), она позволила надежде поселиться в своем сердце. Несмотря на его собственное тяжелое положение, он был уверен, что ей удастся убежать. Его уверенность была столь сильной, непоколебимой, что Дафна и сама вскоре почувствовала, что не боится. Она поняла, что будет свободна, и он тоже, вместе с ней. Эта мысль наполнила ее радостью, которой она не знала прежде.
А потом вдруг мисс Мередит объявила, что они уезжают через два дня, и все ее надежды разбились, прежнее чувство беспомощности вернулось и стало даже в два раза сильнее. Как она могла когда-то верить, что ей удастся убежать? Что она сможет стать свободной? Как она могла заразиться уверенностью Кэма в том, что она будет свободной, если он и себя не мог освободить?
Все это была лишь мечта. Глупая мечта, и ничего больше. По ее щекам побежала слеза и упала на шелковое платье, которое она держала в руках. Материал был чудесный, но само платье, со своими бесчисленными сборками, было совсем непривлекательным. И вдруг, отвлекшись от своих грустных мыслей, она представила себе, как, должно быть, приятно ощущать этот материал на своем теле.
Почувствовав к себе отвращение за такие фривольные мысли, она аккуратно уложила платье в один из двух сундуков мисс Мередит. Ее рука коснулась бумажного свертка на дне сундука, и Дафна подумала, что бы это могло быть. Иногда ей казалось, что у мисс Мередит есть свои секреты.
После обеда, прежде чем уехать с плантации Маттисов, Мередит еще раз прошла в сад, где росли камелии, моля Бога, чтобы Джим был там. Как всегда, он и был там.
В кармане ее платья лежал сверток из простой бумаги, скрывавший в себе маленький компас, нож и двадцать долларов. Опустившись на колени, как бы для того, чтобы полюбоваться камелиями, она рассказала ему, где на Миссисипи находятся две станции, которые отправят его дальше.
Если хозяина не окажется дома, еда будет зарыта в мешке под самым большим деревом возле станции. Она заставила его повторять имена и направления, пока не удостоверилась в том, что он их хорошо запомнил.
— Передвигайтесь только по ночам, — предупредила она. — Если удалитесь от реки, ориентируйтесь на Полярную звезду. Если будете сомневаться в ком-нибудь, ждите, пока этот человек не упомянет “свет свободы”.
Он засунул сверток в нагрудный карман своего комбинезона.
— Да благословит вас Бог, — сказал он неловко.
— Желаю удачи, — прошептала она. — Надеюсь, скоро услышу, что вы это сделали.
Он проглотил слюну, не в силах больше ничего сказать. Жизнь представляла ему шанс, который, он боялся, никогда ему не выпадет.
— Запомните, — не раньше, чем через две недели, — с этим последним предупреждением она и ушла.
Он не обернулся, чтобы посмотреть ей вслед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131