Она проглотила комок в горле, поняв, что примет все, что он ей предложит, все, что сможет ей предложить.
Она почувствовала напряжение в его руках и, протянув свою, коснулась шрамов на его спине. Ее пальцы легко пробежали по ним, и Квинн опять застыл. г Он взглянул в ее лицо и увидел в нем страдание, в ее глазах стояли слезы. Она плакала по нему. На минуту он пожалел, что рассказал ей так много. Слава Богу, что он не рассказал ей всего, всю историю, горькая развязка которой навсегда осталась в его памяти. Он не имеет права позволить ей вынести такое.
Квинн вытер слезу со щеки Мередит.
— Не надо, любовь моя, — все прошло, и теперь у меня есть ты.
Чтобы отвлечь ее, он начал целовать ее шею и скоро отвлекся и сам. С новой настойчивостью его рука заскользила по ее телу, будто заявляя на него свои права. Его желание, отчаянное желание его сердца сделало поцелуй более резким, чем обычно.
— Я люблю тебя, — прошептал он.
— И я люблю тебя, — ответила она тоже шепотом. — И всегда буду любить.
— И ты поедешь со мной?
— Куда угодно, — ответила она.
Кэм и Дафна шли по маленькому кварталу, состоящему из домиков, в которых жили многие свободные цветные в Каире. Большинство мужчин работало в порту, перегружая товары с пароходов, ходящих по Миссисипи, на пароходы, которые ходили по реке Огайо, и наоборот. Женщины в основном работали прислугой в семьях торговцев и мелких чиновников. Это был бедный район, но жители, гордясь ста— • тусом свободных людей, содержали свои домишки и крохотные садики в образцовой чистоте и порядке.
Чтобы добраться до Каира, Кэм провел три дня в седле” В Цинциннати он приобрел сильную выносливую лошадь, на морде которой, однако, было написано полное безразличие, и ехал вдоль реки, избегая заворачивать в города и поселки. Раньше ему уже приходилось ездить одному, и у них с Квинном был разработан план на случай, если Кэма задержат. В случае поимки Кэма Квинну грозила бы неприятность, так как станет известно, что его раб разъезжает один. Так что если бы Кэма остановили или задержали, он должен был бы говорить, что он беглый раб, и умолять не отправлять его хозяину за объявленное вознаграждение. Все дело было в вознаграждении. И Квинн, и Кэм знали, что никто не решится поднять руку на собственность, тем более такую дорогую.
Но Кэм вовсе не хотел, чтобы его останавливали. За годы, проведенные с Квинном, он многому научился, в том числе и играть разные роли — и забитого раба, что было ему очень трудно, и уверенного в себе свободного человека. Когда они с Квинном бывали на Севере, Кэм иногда рассказывал в небольших компаниях о том, чем он занимается. Это давалось ему с трудом. Наверное, ему всегда будет трудно говорить об этом. Но он понимал, что это очень важно. Об этом необходимо было рассказывать. Хотя книги типа “Хижины дяди Тома” подогревали антирабовладельческие настроения, все же южане по-прежнему представляли институт рабства милосердным и даже гуманным. Только те, кому удалось стать свободным, могли поведать правду.
Кэм наслаждался поездкой, хотя она и оказалась тяжелой. Зато у него было время подумать. Он наслаждался свободой, свободой тела и мыслей. Будучи рабом, он ненавидел солнце, потому что оно было его врагом, так же, как и холодный ветер, дующий с реки. Но сейчас, надежно защищенный простым, но теплым пальто, Кэм радовался и солнцу и ветру. Он был полон восторга перед ними, перед тем, что может идти, куда захочет и когда захочет. Он чувствовал невыразимую радость оттого, что в подкладке пальто везет документы, которые подарят Дафне ту же радость.
Прибыв в Каир, он вытащил бумаги из тайника и сейчас же пошел в тот дом, который приютил Дафну. Когда он попросил ее прогуляться с ним, она с радостью согласилась.
Она по-прежнему казалась хрупкой, но Кэм мог видеть в ней и силу, которая прибавлялась, кажется, с каждым днем. Улыбка, которая раньше появлялась так редко, теперь давалась ей с большей легкостью. Дафна приветствовала его улыбкой, а когда они добрались до уединенного места в лесу, ее улыбка стала шире. Она остановилась, и Кэм вручил ей бумаги, на которые она посмотрела с недоумением. Выглядели они вполне официально, но она не умела читать.
Когда Кэм объяснил, что это за бумаги, Дафна с недоверием воззрилась на них. Кэм вспомнил собственное смятение, когда капитан Девро протянул ему его документы.
— Они настоящие, — сказал Кэм тихо.
Дафна прижала документы к груди, заглядывая Кэму в глаза, едва веря, что случилось невероятное.
— Но как?
— Мисс Мередит, — сказал Кэм со смешком. — Кэп встретил ее в Цинциннати и выкупил тебя на свободу, — Кэм хотел бы сказать ей правду, что Мередит Ситон была членом Подпольной железной дороги и сама хотела дать Дафне свободу, но капитан убедил его не делать этого. Для мисс Ситон будет безопаснее, если немногие будут знать о ней правду.
— Значит, это правда, — прошептала Дафна, — это правда…
Кэм кивнул, глядя, как она крепко прижимает бумагу к груди, все еще не в силах осознать до конца важность события.
СВОБОДА!
Свобода от постоянного страха, что ее вернут назад; от леденящего душу ужаса перед тюрьмами для рабов и аукционами, где подходят белые люди и требуют, чтобы она открыла рот, чтобы посмотреть на ее зубы, словно покупают лошадь, свобода от того, чтобы не ощущать себя диким животным, когда тебя везут по улицам.
Неудержимые, головокружительные чувства — восторг, благодарность, любовь — пронеслись в ее душе, как грозовые облака, и пришли слезы, смывающие горечь и ужас. Две большие руки обхватили ее талию, и она с восторгом
Ощутила, как отрывается от земли и кружится, кружится… и смеется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131