Но за прошедшие годы Квинн понял, что беглые рабы способны смириться с любым дискомфортом, пока у них теплится надежда.
Ему и самому это было знакомо. Боже всемогущий, он знал и то, что могут перенести человеческие существа, даже не имея никакой надежды.
— Капитан?
Поворачиваясь к теннессийцу, который обращался к нему, он пытался избавиться от мрака, заполнявшего его мысли.
— Будет ли сегодня игра? Квинн усмехнулся.
— У нас всегда игра, особенно если я кому-нибудь проиграл, — ответил он.
Мужчина улыбнулся ему в ответ.
— Вы достаточно выиграли у других, чтобы компенсировать эту потерю.
— Да, но вы — вызов для меня.
— Я позабочусь, чтобы таковым и остаться.
— Тогда в десять вечера, — сказал Квинн. — У меня еще есть кое-какие дела.
Мужчина кивнул:
— В десять.
Квинн с облегчением поднялся, поклонился Опал и еще одной даме среднего возраста, которая путешествовала со своим мужем.
— Я благодарю дам за то, что они украсили наш стол своим присутствием, — сказал он им обеим, заставив сильнее забиться их сердца. Он перенес все внимание на Опал: — Мне очень жаль, что ваша племянница плохо себя чувствует.
— Это так на нее не похоже, — сказала Опал. — Она обычно всегда порхает. Вы знаете, что она любит рисовать?
Квинн внимательно на нее посмотрел.
— Нет, я не знал, — сказал он.
Опал смутилась. Она не хотела вводить его в заблуждение и не хотела сказать ничего плохого о Мередит.
— Конечно, она только любитель. Никогда не продавала свои работы. Она просто… м-м-м… балуется живописью.
— А вы давно с ней путешествуете? Обрадовавшись перемене темы, Опал приободрилась:
— О да, несколько лет. С тех пор, как она вернулась из монастырской школы.
— Из монастырской школы?
— Да, монастырь Святой Марии в Новом Орлеане, — продолжала Опал беззаботно. — Ее брат — муж моей племянницы — все надеется, что она выйдет замуж, но она отвергла все предложения. Хотя очень любит ездить в гости.
— Так она много ездит?
— Да-да. А в нашем графстве, по соседству, есть прекрасный холостой джентльмен, и мы с ее братом подозреваем, что скоро она с ним обвенчается.
— Наверное, вы будете скучать по вашим поездкам тогда? Вы, должно быть, стали очень близки, столько проездив вместе.
Опал развернула веер, который держала в руках.
— Ну… да… Она может быть очень милой. Он послал ей сочувственную улыбку:
— Но иногда с ней трудновато?..
— Она бывает немного… упряма.
— Я и не подозревал, — сказал он сухо. Опал почувствовала себя виноватой,
— Вообще-то она хорошая девушка. Просто она… — она вдруг остановилась. Она не могла поверить, что рассказывает все это чужому человеку, игроку. Но он такой обаятельный. И такой красивый.
— Конечно, — кивнул Квинн, понимая, что, похоже, сумел выдоить всю возможную информацию. Итак, ей делали предложения. И конечно, будут делать. У нее было собственное состояние, а многие молодые пижоны нуждаются в деньгах, либо для рассширения своих плантаций, либо потому, что ведут такой образ жизни, при котором тратить деньги считалось важнее, чем их зарабатывать. Легче всего на них жениться. Деньги, рассуждал он, — единственная причина, по которой на мисс Мередит существует спрос. Но затем, против своего желания, он подумал о ее волосах. И губах.
Чувствуя отвращение к собственной мысли, он пожелал Опал приятного вечера и отправился разыскивать Кэма.
Он нашел его в собственной каюте, и его лицо, обычно невыразительное, было полно беспокойства.
Квинн покачал головой.
— Мне очень жаль, — сказал он. — Она не хочет продавать.
— Почему?
— Говорит что-то вроде того, что эта девушка — единственная, кто может хорошо укладывать ее волосы, — ответил Квинн. — Хорошо укладывать. Черт, это лучшая причина, чтобы поскорее от нее избавиться.
Он подошел к шкафчику, где у него хранилось спиртное и, вынув бутылку бренди, налил им обоим выпить. Затем Квинн сел, положил ноги в ботинках на другой стул и мрачно уставился на свой стакан. Это был единственный стакан, который он позволял себе перед тем, как сесть за карточный стол. Во время игры он пил подкрашенную воду.
— Проклятье, — произнес он в ответ на полное мука молчание Кэма. Ведь он так мало просил, так мало ждал. — Мы получим ее, — сказал он медленно. — Я обещаю.
Кэм прислонился к стене.
— На “Лаки Леди” мы ничего не сможем сделать.
— Да, — ответил Квинн. — Но я знаю ее семью. Может быть, пришло время завернуть на плантацию Ситонов и порасспросить насчет возможности перевозить их хлопок. Вдруг к тому времени она надоест мисс Ситон. Она не похожа на женщину, которая надолго к чему-нибудь привязывается.
— А если не надоест?
— Тогда мы обратимся к Пастору. Может быть, он сможет что-нибудь сделать.
Кэм кивнул. Пастор связан с очень удачной станцией Подпольной железной дороги возле Виксбурга.
— Он найдет какой-нибудь способ.
Кэм тяжело сел, его глаза, несмотря на слова Квинна, сохраняли унылое выражение. Он не знал, почему он так сильно привязался к девушке, которую так мало видел. Но что-то удушающе-тяжелое опустилось на его сердце.
— В этих местах есть еще один агент, — продолжил Квинн, пытаясь развеять печаль Кэма. — Но я не знаю, как его зовут. Его имя они держат в секрете. Все идет через Пастора. С их помощью мы попытаемся ее вытащить.
Но печать краха надежды не покинула лицо Кэма.
— Она так молода и так испугана. Если бы хоть что-нибудь мог ей сказать.
Квинн вздохнул:
— Мы не можем рисковать пароходом, — ответил он. — Тем более из-за одного человека. Думаю, у мисс Ситон с ней ничего не случится.
— Дафна сказала, что она “вроде добрая”, — в его голосе слышалась неуверенность, вопрос, ожидавший подтверждения, что казалось странным в этом большом человеке, который был так грозен в гневе и тих в нежности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131