– Она опоздала, миледи! Теперь это моя забота, любимая! Баловать и лелеять тебя имею право только я!
– Меня не нужно баловать, Эмрис, – улыбнулась Элизабет. – Эрнеста любит меня. И я люблю ее, как мать. Сегодня мы поняли это острее, чем всегда. Мы сидели, взявшись за руки, вспоминали прошлое и мечтали о будущем. Эрни поняла, что я счастлива здесь. Только потому она и согласилась уехать. Для нее это самое главное.
Эмрис наблюдал, как мрачнеет ее лицо.
– Ты расстроена, Элизабет?
– Нет, – отгоняя печаль, улыбнулась она и поцеловала его ладонь. – Я никогда не была так счастлива, как сейчас, с тобой… Но временами я сомневаюсь, что…
– В чем дело? – забеспокоился Эмрис.
Она легла на спину и уставилась в потолок.
– Не знаю, смогу ли я справиться с ролью женщины, – серьезно объявила она.
Когда в ответ раздался оглушительный смех, Элизабет с оскорбленным видом отстранилась от него.
– Не смей смеяться! Я говорю серьезно…
– Нет, миледи, не может этого быть! – Эмрис никак не мог успокоиться. Наконец он сказал, прижимая палец к ее соблазнительным пухлым губам. – Милая, ты сошла с ума! Уверяю тебя, ты – женщина! Целиком и полностью.
Пальцы Эмриса переместились с губ на нежную шейку и застряли там, ласково поглаживая атласную кожу.
– Я четыре года была мужчиной! – возразила Элизабет. – Целиком и полностью.
– Нет, полностью не была, – усмехнулся он. Пробежавшись по округлым плечам, его ладонь уютно пристроилась на упругой выпуклости, без слов доказывающей ее принадлежность к женскому полу.
– Нет, была, – прошептала она и закрыла глаза, наслаждаясь ласковыми прикосновениями.
– Обманщица!
– Вы не очень-то разбираетесь в этих делах, лорд Макферсон, – сказала она низким, хрипловатым голосом.
– Не может быть! – Он приник к ее соблазнительным губам. Поцелуй его, вначале легкий, как дыхание, довольно быстро превратился в страстный, чувственный. – Знаешь, мне нравятся твои недостатки! Разрешаю тебе быть кем угодно!
Элизабет заговорила, слегка задыхаясь после долгого поцелуя:
– У меня нет недостатков, я кладезь всевозможных достоинств и талантов. – Она увидела, как рот его расплывается в улыбке, и быстро добавила: – Но если ты хоть раз еще посмеешься надо мной, я…
– Да, моя радость. Что ты тогда сделаешь?
– Не знаю, – она счастливо вздохнула и перекатилась поближе к нему. – Но дай мне, пожалуйста, лет сорок, и я обязательно придумаю!
Элизабет было так легко с ним. Они поддразнивали друг друга, спорили и часто от души хохотали. Они вместе объездили окрестности, наслаждаясь последними летними денечками, иногда с Джеми, но чаще вдвоем. Эмрис рассказывал ей обо всем, что было вокруг, объяснял местные обычаи и характер земляков, познакомил с историей и древними преданиями.
Но о чем бы ни шла речь, в конце концов все возвращалось к горам. Когда он говорил о родном доме, о горной Шотландии, ее стремительных водопадах, цветущих долинах, яростных и внезапных ураганах и о людях – свободных и гордых, как породившая их земля, – Элизабет видела, что он говорит от всего сердца. И она любила это в нем.
Днем перед домочадцами они вели себя сдержанно, как и подобает вести себя жениху и невесте, но ночами их жизнь превращалась в любовные поединки, где не было проигравших и победителей.
– Ты думаешь, я делаю ошибку, отсылая Эрни? – пробормотала Элизабет. – Думаешь, когда она уедет, твои люди обнаружат мое истинное лицо и разочаруются во мне?
– Ты что, действительно считаешь, что кто-то способен разочароваться в тебе? Неужели ты не видишь, что все на тебя разве что не молятся? И совершенно правильно! К тебе и нельзя относиться иначе!
Элизабет прижалась лицом к его теплой груди.
– Да, это правда, твои люди прекрасно ко мне относятся. Но когда я думаю о будущем… Понимаешь, мне хочется все делать правильно. Говорить и поступать мудро. Мне не хочется, чтобы ты и твои родные разочаровались во мне.
– Ну, милая леди, этого тебе никогда не удастся добиться. Ты всегда будешь моим бесценным сокровищем, поверь мне.
– Существует столько вещей, которых я не знаю. Мне столько всего нужно узнать. – Она приподнялась и заглянула ему в глаза. – Я хочу стать хорошей хозяйкой, хочу иметь свой дом. У меня никогда не было настоящего дома, но теперь все изменилось, Эмрис. Наш с тобой дом очень много значит для меня.
– Ты справишься, родная! У нас с тобой будет хороший дом. На самом деле, и у тебя он был… для сестры, для Джеми. Ведь дом – это не каменные стены. Теплота и любовь, которую ты носишь в сердце, – вот истинный дом.
Элизабет слушала его с задумчивым видом.
– Знаешь, а у меня, наоборот, – множество домов! По всему континенту! Друзья любят пошутить по этому поводу. Но я никогда не тосковал ни по одному из них. – Он поцеловал ее в губы. – Мне одному дом не был нужен, но теперь я нашел тебя, Элизабет, и он у меня есть. Мой дом там, где находишься ты!
Она отчаянно тосковала и две недели не находила себе места. Временами ей казалось, что время остановилось, и Элизабет удивлялась, что, кроме нее, никто этого не замечает. С момента отъезда Эмриса и супругов Барди ее захлестнула жажда деятельности. Столько всего нужно было успеть! И в замке, и во дворе. Ее состояние напоминало лихорадку.
Роберт, высокий молодой юноша, остался за старшего, пока Эмрис в отъезде, и вместе с Джеми не отходил от нее ни на шаг. Он важно кивал, когда она отдавала распоряжения слугам и воинам, как будто кто-то мог ее ослушаться.
Она послала за каменщиками и плотниками. Роксбургский замок к приезду Эмриса должен был совершенно преобразиться.
Элизабет еще не продумала все в деталях, но ее творческая натура проснулась, воображение заработало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111