– Да, ты прав насчет меня и насчет моих желаний. Я не могу этого отрицать, – смущенно пробормотала она. – Но только не здесь и не сейчас! В этот момент мне хотелось бы быть вдали от всех, быть одетой в женское платье, чтобы чувствовать себя настоящей женщиной. И мне хотелось бы быть совершенно уверенной, что нас никто не прервет, что нам не помешают. Это не должно быть так просто, на ходу. Нам нужна с тобой по крайней мере целая ночь – ночь только любви и ничего больше. Не знаю, может быть, я прошу слишком многого, но мы с тобой ждали уже так долго, что небольшая отсрочка ничего не изменит.
– Но я не понимаю, зачем нам отказываться от того, что у нас есть, ради неведомого грядущего дня, вернее, ночи нашего блаженства?
Элизабет попятилась, в то время как Эмрис очень медленно, пожалуй, даже слишком медленно, начал к ней приближаться.
– Нет, милорд, мне кажется, что так, как сейчас, не годится.
– Почему? Чем больше я думаю об этом, тем более заманчивой мне кажется эта идея.
– Нет, ты меня просто пугаешь! И кончится это тем, что вы уедете завтра без меня и…
– Почему? Завтра мы все вместе отправимся дальше…
Она посмотрела на него в радостном изумлении.
– О! Благодарю тебя! Спасибо, милорд! Я так надеялась на это! – Элизабет в одно мгновение оказалась рядом с Эмрисом, поднялась на цыпочки и чмокнула его в подбородок.
Эмрис удивленно взглянул на нее, не понимая причин ее радости.
– За что это ты меня благодаришь? Я не сказал ничего нового. Все будет так, как мы и планировали перед отъездом из Флоренции.
– Конечно! – радостно подхватила она. – Вот именно! Это значит, что завтра мы поедем все вместе. Что Мэри поедет с нами. Ведь ты же сказал – все!..
Эмрис зажал ей рот рукой, не давая тараторить дальше.
– Ты поедешь со мной, моя сладкая. А Мэри останется здесь, в монастыре, пока ей не станет лучше. Здешние лекари обеспечат ей надлежащий уход. И когда она будет в состоянии ехать, я пришлю за ней своих людей, чтобы они проводили ее в Шотландию. Теперь тебе все ясно?
Элизабет с негодованием отбросила его руку.
– Позволь тогда и мне кое-что прояснить для тебя! Я не оставлю свою сестру среди чужих людей. И мне плевать, кто здесь будет за ней ухаживать – пусть хоть сам Авиценна! Если остается она, то и я остаюсь с ней! Это ясно?
Эмрис не верил своим ушам.
– Ты что, плохо соображаешь? Жизнь, что ли, мало тебя била, что до сих пор не научила мыслить разумно? Ты подвергнешь сестру опасности, если потащишь ее с собой в тяжелое и далекое путешествие.
– Я знаю Мэри лучше, чем кто бы то ни было еще. И я знаю, что именно представляет для нее опасность. Ей не грозит смерть от далекого путешествия, но она в самом деле может умереть, если не будет окружена заботой и любовью. Ее болезнь не столько телесная, сколько душевная, и ей необходим сейчас рядом близкий человек.
Эмрис опять усадил Элизабет на стул.
– Послушай меня…
Элизабет вскочила, но он заставил ее сесть и придержал за плечи, не давая ей вновь подняться. Элизабет гневно смотрела на него снизу вверх.
– Твоя сестра уже давно не ребенок. Твои чувства были бы понятны, если бы речь шла о Джеми. Но Мэри – взрослая женщина. И исходя из того, что я мог наблюдать, проведя с вами обоими некоторое время, – она не что иное, как избалованная и эгоистичная женщина, требующая постоянного внимания к своей особе. Элизабет, она просто использует тебя!
Сколько раз Элизабет уже слышала это от разных людей. И она вовсе не нуждается в поучениях еще одного умника. Она сама знает, что во многом дело обстоит именно так. Но они не знают всей правды, и барон в том числе. Голос Элизабет смягчился:
– Но, Эмрис, она больна.
– Однако ты сама только что сказала, что болезнь ее душевная, а не телесная. – Он пристально посмотрел на Элизабет, которая сидела с удрученным видом. – Элизабет, она обкрадывает твою жизнь, ничего не давая взамен. Ты тратишь на нее свое время, то самое время, которое ты с большим успехом могла бы посвятить самой себе или Джеми. И объясни мне одну вещь. Мне так и не понятна причина, по которой она живет с вами. Гораздо лучше она бы чувствовала себя у вашего отца, при английском дворе. Зачем ты держишь ее при себе?
Элизабет отрицательно покачала головой. Она не могла ему этого рассказать. Нет, не могла.
– Она с вами несчастлива. Ты что, таким образом пытаешься искупить вину за то, что она несчастна с вами? Почему бы не отослать ее в Англию, к отцу?
– Довольно, пожалуйста! – попросила Элизабет. Встав со стула, она умоляюще схватила барона за руки. – Я все это слышала и раньше. И я согласна с большей частью того, что ты сейчас сказал. Мэри нужно жить самостоятельно, но сейчас, в данный момент, я не могу бросить ее вот так, в таком состоянии. Я обещаю найти место, где ее можно будет оставить, но позволь мне отвезти ее туда, где у нее будут хоть какие-нибудь друзья. Она не должна остаться среди чужих людей.
Эмрис сжал ее руки в своих. Такую Элизабет он видел впервые. Он не мог не поддаться обаянию искреннего и теплого чувства, исходящего от нее. Волевая и сильная женщина, она могла также быть и заботливой и глубоко чувствующей. Эмрис был тронут. – Париж, – твердо ответил он. – Я разрешаю довезти ее до Парижа. Там у вас есть родственники, друзья. Но ни в коем случае не дальше!
– Спасибо! – прошептала Элизабет и бросилась в его объятия.
ГЛАВА 20
«Поднявшись над страстями, обретешь мир», – гласила мудрость.
Эмрис же впервые в жизни попал в плен своих эмоций. Он кипел от гнева, готов был ее задушить. Почему она так безмятежна? Неужели в ее душе царят мир и покой?
А Элизабет стояла, облокотясь о низкие поручни, с удовольствием позволяя ветру ласково трепать ее темные кудри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111