Микеланджело мне говорил, что она еще десять лет назад звала его в Шотландию рисовать портрет королевской семьи. Но он тогда выполнял крупный заказ папы римского и использовал это как предлог для отказа. Микеланджело рассказывал нам, что в связи с ужасной обстановкой в Шотландии в то время невозможно было найти художника, который согласился бы туда поехать. – Элизабет торопливо продолжала говорить, надеясь убедить его взять их с собой. – Здесь ходили страшные слухи о войне между Англией и Шотландией. А потом, когда умер ваш король, то, по словам маэстро, королева Маргарита обвинила художника за то, что он не приехал рисовать портрет. Она была уверена, что если бы король позировал для портрета, то он не пошел бы тогда на войну. Микеланджело сказал, что она просто помешана на этой идее.
Эмрис внимательно выслушал ее торопливую, сбивчивую речь. Слава богу, он удержался от комментариев раньше. Хорошо бы он сейчас выглядел. Элизабет, оказывается, вовсе не мечтает прыгнуть к нему в кровать, нет, она мечтает о том, чтобы он способствовал ее представлению ко двору королевы Маргариты и тем самым стал ее сообщником. При этом надо знать королеву Маргариту с ее безумным фанатизмом и суевериями. Она еще более суеверна, чем флорентийцы.
Но дело было даже не в том. Эмрис не верил ни слову из того, что сейчас сказала Элизабет. За этим что-то кроется. Но что? Что за причина побуждает ее немедленно покинуть Флоренцию?
– Пожалуйста, возьмите меня с собой! Я не буду вам обузой. Вы увидите, ваша королева останется довольна. – Элизабет очень хотелось бы услышать хоть слово в ответ. – Ведь я побуду там совсем недолго. И твердо обещаю, ни в чем вам не мешать. Пожалуйста, дайте мне шанс.
Перспектива длительного путешествия в ее обществе соблазняла его, и, отказывая ей, он упустит эту приятную возможность. Кроме того, ее слова о том, что она согласится ехать на его условиях, звучали для него весьма обнадеживающе. В них ему виделся намек, вызов, возможность сближения с ней.
– Нет, милая леди. Королева украсит моей головой главный шпиль замка, если только ей откроется правда.
– Она ничего не узнает! Она не сможет узнать!
Эмрис продолжал, как будто и не слышал последнего ее восклицания:
– Правильно ли я расслышал, что вы согласитесь на любые мои условия? – Он встал и, подойдя к горящему очагу, повернулся к нему спиной, в упор рассматривая смущенную Элизабет.
– Это зависит о того, в чем они заключаются, милорд, – ответила Элизабет, почувствовав внезапный страх от того, что скрывалось за этими словами.
– Первое условие заключается в том, что вы будете следовать определенным мною правилам.
– Их много?
– Возможно, что нет, пока не могу сказать. – Он скрестил руки на груди. – Это зависит от настроения во время путешествия.
– Как я могу принять правила, когда я не знаю, в чем они заключаются? – слабо возразила она.
– Ну, если я пойду к Джованни с…
– Согласна, – быстро сказала она. – Я согласна на все ваши условия, если вы принимаете мое.
Эмрис наклонился к ней.
– В вашем положении глупо торговаться.
– Но я могу просить.
– М-м, ну хорошо, чего вы… просите.
Элизабет вскочила на ноги, отставив кресло в сторону.
– Моя семья должна быть вместе со мной!
– Ваша семья находится в Англии. Я не собираюсь заезжать туда.
– Это и не нужно. – Она стояла, облокотившись о краешек стола.
Стройные ножки в обтягивающих рейтузах выглядели неотразимо. Интересно, где все же у флорентийцев глаза?
– Мэри и Джеми – это моя семья. Я отвечаю за них.
– Мэри – это ваша сестра, – припомнил Эмрис. – Та самая, что исчезла тогда одновременно с вами.
– Вы искали меня? – пораженно выдохнула Элизабет. Ей и в голову не приходило, что сей знатный человек мог затруднить себя поисками после того, как они расстались четыре года назад.
Эмрис игнорировал ее замечание и продолжал:
– Ваша сестра, как я припоминаю, – это сущее наказание. Путешествие в Шотландию предстоит трудное и утомительное, а она, безусловно, будет большим искушением для моей команды. И могу сразу сказать, что это мне не понравится. А эта Джеми, кто такая?
Элизабет на мгновение запнулась. Она не может ехать без них. Судя по тону шотландца, он заинтересован взять только ее. Но она не может оставить их одних! Ну, почему Эмрис Макферсон не может понять, что их связывают неразрывные узы? Если только…
– Маленькая девочка.
– Ваша дочь, – утвердительно сказал он.
Элизабет, пораженная, молча смотрела на него. Потом нерешительно проговорила:
– Я не могу ее оставить. Она должна быть со мной.
Эмрис испытующе взглянул на нее.
– А сколько ей лет?
– Почти три.
Эмрис посмотрел на портрет девочки, висевший на стене кабинета.
– Это ее портрет?
Элизабет молча кивнула.
– Она очень похожа на вас. – Его взгляд переместился с портрета на лицо женщины, стоявшей перед ним. – Кто ее отец?
Элизабет подняла на него глаза и встретила пристальный и настойчивый взгляд светло-голубых глаз. Такого вопроса она не ждала, и ответа на него у нее не было.
– Это не имеет значения.
– Кто ее отец? – настойчиво повторил он.
– А почему вас это интересует? – попыталась уклониться от ответа Элизабет. Ей совсем не хотелось придумывать очередную ложь. Она уже боялась запутаться окончательно в своих собственных выдумках.
– Одно из условий – это чтобы вы отвечали на мои вопросы.
– А если вам вдруг не понравится мой ответ? Не передумаете ли вы брать нас с собой?
– Я отвечу, когда получу ответ от вас.
С ним невозможно спорить. Прав был Джозеф, когда предупреждал ее, что с бароном Роксбургом трудно иметь дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111