– Ой, какая прелестная оборка у вас на платье, – сказала Элисса. – Я должна непременно узнать имя вашей портнихи. Ах, это та же, что у графини Мяты Колосистой? Ну конечно, я должна была сама догадаться.Элисса наклонилась и потерлась щекой о мяту перечную, достававшую ей до пояса. Выпрямилась и прошла дальше.Время от времени она останавливалась и вдыхала аромат трав, будто это дорогие французские духи. Потом устремлялась дальше, дальше, прикасаясь, пробуя, погружая лицо.Она не заметила Хантера в тени яблони. Медленно провальсировала мимо него, напевая с закрытыми глазами. Она не пропустила ни одной грядки, называла растения по именам, на ходу придумывала им забавные прозвища.Обрывки слов долетали до Хантера и непонятно почему бередили сердце.А потом он вдруг догадался и пожалел о своей догадке.«Маленькая Эм была такая же. Ей не с кем было дома играть, и она каждому камню и каждой птице придумывала имена. И пела им песенки».Тоска по умершему ребенку накатила на Хантера, вцепилась клещами в грудь. Он стоял, не двигаясь, позволяя боли захватить его целиком, как случалось не раз.И потом медленно, очень медленно, с каждым ударом сердца боль отпускала, уходя в темноту ночи.В конце грядки Элисса повернула в обратную сторону. Она шла, закрыв глаза, с одной стороны от нее были травы, с другой – деревья, стволов которых она касалась, чтобы не сбиться с пути.– Баронет Петрушка, ты с каждым днем становишься сильнее. Твои семена с помощью моей руки разлетелись по земле, и твои детишки на следующий год заполонят весь мой сад.Ответом Элиссе был лишь шум ручья. Но она ничего другого и не ждала.– А, принцесса Розмарин! Какая невероятная честь. Ваше присутствие украшает мой скромный огород.Элисса остановилась возле куста, ветки которого, как канделябры, поднимались клуне. Бледная тыльная сторона узких листьев сверкала в призрачном свете, словно маленькие язычки пламени.– Какое прелестное платье, – пробормотала Элисса. – Ему нет равных. Даже роза зарыдает от зависти.Элисса оторвала стебелек розмарина, потерла между пальцами и глубоко вдохнула нежный аромат. Волосы сверкнули серебристым пламенем.Хантера охватил огонь, такой же, как по приезде на Лэддер-Эс, при первом взгляде на Элиссу, вышедшую на крыльцо в свете фонаря.Он никогда не чувствовал столь глубокой страсти, даже когда Белинда завлекала его, склоняя к женитьбе.«Я должен бежать отсюда. Так же, как и сейчас – повернуться и пойти в дом».Но он не двинулся, застыв в кустах, словно изваяние. Элисса сорвала еще веточку розмарина, расстегнула пуговицу на корсете и засунула между грудей.Хантер перестал дышать.Он спрашивал себя – видела ли его Элисса? Не поэтому ли решила подразнить своими прелестями? Он вспомнил, как она скользила в танце по кухне, протягивала к нему руки, приглашая повальсировать. Воспоминания обожгли его. Наблюдая, как ее пальчики гладят ароматные листья, он готов был волком выть на луну.Элисса, словно серебристая молния, ослепила его.Хантер понял наконец, почему от нее всегда так хорошо пахло. Она пользуется розмарином и тимьяном, а не духами с крепким запахом, как Белинда, – та поливалась духами с ароматом магнолии.Хантер сделал шаг навстречу Элиссе, потом другой, его, как дикое животное, невольно тянуло на пламя в темноте ночи.Когда он сделал третий шаг, под ногой хрустнула веточка. Глава 10 Испуганно вскрикнув, Элисса повернулась. В лунном свете глаза были большие, темные и непроницаемые, как сама ночь.Узнав Хантера, она тотчас отвернулась. Обычно ловкие пальцы путались, когда она попыталась застегнуть маленькие пуговицы на лифе платья.– Что ты здесь делаешь? – спросила Элисса, стоя спиной к Хантеру. – Я думала, ты вальсируешь с Пенни.– Я хотел посмотреть, с кем ты встречаешься.– Встречаюсь? На огороде? Ночью?– Да, – сказал Хантер.– Господи, зачем?– Скажем, для… разговора.Последняя упрямая пуговица наконец залезла в петельку.Элисса быстро вздохнула, приходя в себя. Потом повернулась и оказалась лицом к лицу с мужчиной, из-за которого убежала в огород, желая обрести спокойствие в уединении.– Если такой умный, догадайся, – сказала она. Хантер молчал.– Да, в последнее время очень трудно найти приличного собеседника, – продолжала Элисса низким, нарочито сладким голосом.– Надеешься встретить Микки? – наигранно спокойно поинтересовался Хантер. – Или охотишься на Билла?– Я «охочусь» за миром и покоем. Люди слишком утомительны.– Особенно женщины, – усмехнулся Хантер.– Прежде всего один мужчина. Который груб без всяких причин. Резок. Невыносим. И абсолютно не прав. Так что ты понимаешь, что мне нужно.– Слова, – кивнул Хантер.– Да, слова, – согласилась она. – Слова тоже бывают разные. Например, приятные. Галантные. Тебе, конечно, все это чуждо, я ничуть не сомневаюсь. Но моему саду – нет.– И ты говоришь со своими растениями.– Да, и с огромным удовольствием. Я наслаждаюсь общением с ними.Хантер старался не улыбаться. Ему почти удавалось.– Я их пропалываю, подрезаю, удобряю, поливаю, холю и лелею изо всех сил, – заявила Элисса.– Я заметил.– Прекрасно.Хантер пропустил укол мимо ушей.– Когда тебя что-то выводит из себя, – проговорил он медленно, – ты идешь в огород, да?– Такую привычку я завела еще в Англии. Вообще там я много времени проводила в саду, и меня прозвали крестьянкой. Это, конечно, одно из прозвищ.Повисло молчание, Хантер пытался не смотреть на веточку розмарина, торчавшую в мягкой тени между грудей.Внезапно, не давая себе отчета, он спросил:– А кто такой Билл Морленд?– Сводный брат отца.– Никакого родства?– Как я сказала, моего отца…– Сводный брат, – резко закончил Хантер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93