Конечно, я увольняться не буду, но скорее всего новый учебный год вы начнете без меня.
Все вздохнули. Примерно то же самое думал каждый. Это был конец. Но Ольга вспомнила высокий глуховатый голос и внимательный взгляд темно-карих глаз.
– Мы еще ничего не знаем, – спокойно сказала она, – кого к нам пришлют, что это будет за человек. Вы же его даже не видели. Я допускаю, что он будет не так уж плох. Идеальный вариант, если он ни во что не будет вмешиваться. В конце концов, ему станет даже лестно быть директором такой гимназии. Что вы всполошились раньше времени? Кроме того, это все равно случилось бы рано или поздно.
– Ну и что ты предлагаешь? – спросила Аллочка.
– Не паниковать раньше времени, – ответила Ольга.
Дверь распахнулась, и в учительскую влетел Леня Казанцев, размахивавший листом формата А4, который он картинно швырнул на стол на глазах у изумленных учителей.
– Вот! Заявление об уходе. Не хотите по собственному желанию, пусть ваш новый директор увольняет меня по статье за прогулы! Но я в эту вашу «новую гимназию» – ни ногой.
И, не дожидаясь словесной реакции, бывший директор опрометью выбежал из учительской. Хорошо, что дети уже ушли домой, и только двое запоздавших дежурных видели, как директор мчится но коридору, размахивая руками, и бормочет страшные проклятья, возможно даже и ненормативные.
– Ольга права, – заметила «англичанка» Алла, хотя на самом деле она была «американкой». – Почему мы так уверены, что к нам непременно придет крокодил?
– На девяносто девять крокодилов среди директоров приходится один не вполне крокодил, так что вероятность того, что не крокодил попадет к нам…
– Один процент, – закончил Петя.
– Вероятность эта значительно меньше, потому что нужно учитывать фактор мобильности, – возразил Виктор Викторович. – С увеличением крокодильности директора увеличивается его мобильность, так как школы тем охотнее стараются его отфутболить. Мобильность же совсем не крокодилистого директора минимальна. Сделав несложные подсчеты, получаем…
Дверь открылась, и в учительской появились оба запоздавших дежурных. Увидев учеников, все прикусили языки. Прогресс прогрессом, а учитель должен соблюдать дистанцию.
– Там Леонид Яковлевич… – сказал один.
– Что с ним? – спросили все хором.
– Велел сказать, что он с сегодняшнего дня на больничном.
– Что? Что с ним случилось? Инфаркт? Несчастный случай? Что? – вскричали все.
– Да нет, – пожал плечами шестиклассник Миша Венедиктов. – Он на скамейке сидел, мы шли мимо, а он нас остановил и говорит: «Ребята, пойдите, пожалуйста, в учительскую, скажите, что я неважно себя чувствую, наверное, придется взять больничный».
– Он просил, чтобы вы отметили, что больничный с сегодняшнего дня включительно, – добавил Завен Погосян.
– Но что с ним? Как он выглядел? За сердце держался? – продолжали допытываться учителя.
– Да вроде нет, – ответили ребята, удостоверившись, с какой стороны у человека находится сердце. – Но он странный был.
– Безжизненный какой-то, – уточнил Завен.
– Может быть, зуб у него болел? – предположил Миша.
– Нет, он вроде как окаменел.
– А он один был на скамейке? – неожиданно спросила Ольга.
– Один, – кивнули шестиклассники. – Только с краю сидел какой-то дяденька незнакомый.
– Какой из себя?
– Обыкновенный. Только в шляпе.
– Спасибо, ребята, идите.
Ольге все стало ясно. И пока ее коллеги рассуждали о том, что заявление-то теперь оказывается недействительным, коль скоро Леня с утра на больничном, она выбежала из школы и завернула на бульвар. Скамейка была пуста. Таинственный незнакомец исчез.
Распознавание по ушам
Погода была по-ноябрьски отвратительной, слякотной, а нужно было ехать на дальнее кладбище, где бывшие детдомовцы хоронили бывшего своего директора.
Детский дом помещался тогда под Ленинградом, в Павловске. И то не в самом городе, а в районе знаменитого дворцово-паркового комплекса, где долгие годы томился, дожидаясь смерти своей влюбчивой матушки-императрицы, будущий император Павел I.
Андрей Кириллович попал в детдом после гибели родителей в подводной лодке на Камчатке. Это была обычная, испытанная временем дизельная субмарина – подводный флот только еще начинал переходить на атомную энергетику. И как потом узнал Андрей Кириллович, молодые офицеры (а где вы встречали дряхлого подводника?) имели обыкновение брать на борт своих жен, если в семье возникала необходимость прервать беременность. Двое-трое суток плавания – и никаких тебе поездок в дальнюю больницу, где хирурги-гинекологи будут копаться в чреве женщины с риском для ее здоровья. Просто, быстро и почти безболезненно. Это все рассказал Андрею Кирилловичу намного позже сослуживец отца, случайно оставшийся на берегу по причине разгулявшегося фурункулеза. Фурункулез оказался спасительной болезнью для того подводника. Отец взял мать на борт, лодка ушла в заданном направлении и навсегда исчезла. Этот случай был далеко не первым и, к несчастью, не последним. После коротких поисков личный состав обычно считали без вести пропавшим, а по истечении положенного времени переводили в ранг погибших.
Двоюродная сестра отца, у которой жил десятилетний Андрей Кириллович, как раз собиралась замуж, и такой довесок судьбы ей был ни к чему. Прежде отец хотя бы посылал ей неплохие деньги, а теперь, пока погибшие числились без вести пропавшими, родным даже пенсии не полагалось. В Нахимовское училище он идти не хотел, потому что мечтал стать космонавтом. В результате был отвезен в детдом, который тогда слыл одним из лучших.
Директор детского дом ходил вместе с детьми в походы, пел с ними у костра под гитару песни бардов, играл во всевозможные военные игры и заменял им всем не только отца, но и старшего брата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117