Учителя ходили подавленные, мрачные, все время о чем-то шушукались между собой и почти перестали обращать внимание на учеников. Уроки, кажется, еще никогда не были такими пустыми и скучными, и им никогда не задавали так мало.
С одной стороны, можно вволю посидеть за компьютером, но Даша любила свою школу, любила учиться, и ей, как и всем остальным ученикам естественно-научной гимназии, вовсе не хотелось превращаться в обычную школьницу обычной школы. Если бы это был не выпускной класс, Даша, пожалуй, подумала бы о переходе в другую школу.
Помимо всего прочего, учеба не давала ей чувствовать одиночество. В общем-то, Даша привыкла к тому, что у нее, по сути дела, нет друзей, но иногда становилось скучно. В детский сад ее в свое время не отправили (была еще жива бабушка), потом Даша три раза переходила из школы в школу по мере того, как родителям удавалось переехать в новую большую квартиру. Теперь они жили в центре города, в престижном районе, но в результате всех этих переездов Даша так и не смогла обзавестись друзьями детства. Она была очень застенчивой, считала себя уродиной (без всякого на то основания) и поэтому сходилась со сверстниками не быстро. Но стоило ей с кем-нибудь подружиться, как тут же намечался переезд.
Наконец трамвай подъехал к остановке, и толпа вынесла Дашу на улицу. Вот родная подворотня, заасфальтированный двор, парадная с кодовым замком – и она дома. Теперь можно наделать бутербродов и влезть в Интернет. Интересно, дома ли уже Петр?
Это был первый в жизни Даши молодой человек, с которым можно было говорить. Даше было трудно подружиться даже с девочкой, не говоря уж о мальчике. Конечно, были мальчишки и в гимназии, но они казались почти детьми по сравнению с Петром. Она считала его первым и единственным настоящим другом.
О Петре Даша, по сути дела, не знала ничего, кроме того, что он тоже интересуется «Аквариумом» и прекрасно разбирается в современной литературе. Именно благодаря ему Даша узнала, что современная литература еще жива и состоит не только из «Скунс и все, все, все».
Разумеется, Петр мог оказаться сорокалетним дядькой с животом и лысиной, но Даша почему-то была уверена, что он ненамного старше ее, без живота и уж точно без лысины. Правда, некоторые сомнения все-таки время от времени появлялись. Однажды Даша даже решилась попросить его прислать свою фотографию, но потом испугалась и передумала – пусть уж Петр остается таким, каким рисует его ее воображение.
Кроме того, существовала опасность, что он попросит прислать ее собственный портрет, а уж этого Даша не сделала бы даже под угрозой расстрела. Недаром она даже назвалась звучным именем «Диана». Когда она писала Петру, то мысленно превращалась в эту самую Диану – красивую, легкую, остроумную, имеющую кучу друзей.
Родители были на работе, и дома оставался один Семка, милый приблудный «дворянин». Но он-то не нажалуется, что Даша питается ненормально, поэтому, поставив на стол у компьютера тарелку с бутербродами и чашку чая, Даша вызвала Internet Explorer и вышла в хорошо знакомый чат. Конечно, хорошо бы поставить его в начальную страницу, чтобы не терять драгоценное время, но вряд ли родители отнесутся к этому с пониманием. Они и так весьма косо смотрели на интернетовское знакомство их дочери. Они смогли бы понять, если бы она завела друга по переписке или даже телефонный роман, но знакомство по Интернету было выше их понимания. Время от времени родители грозились отключить Интернет, но пока дальше угроз не шло, тем более что сами пользовались информацией из этой международной паутины. Дашин папа, Феликс Николаевич, был кандидатом географических наук, мама, Галина Петровна, – доктором исторических. Они продолжали активно работать в науке, но вследствие тотального отсутствия новой литературы в питерских библиотеках пользовались Интернетом. Но если их к этому вынуждали обстоятельства, то для их дочери Интернет стал главным и любимейшим времяпровождением. Поэтому неудивительно, что она единственная из всей семьи умела найти в Интернете нужную информацию, а также была способна разобраться в мелких компьютерных поломках и устранить их. Короче, умела все то, что умеет любой одинокий подросток, снабженный компьютером.
Петра, к сожалению, дома не оказалось, по крайней мере его не оказалось у включенного компьютера. Но зато в почтовом ящике от него лежало письмо. Опять поэзия. Петр и сам писал стихи, но на этот раз прислал не только свои.
Так люби же то-то, то-то, избегай, дружок, того-то, как советовал один петербургский мещанин, с кем болтал и кот ученый, и Чедаев просвещенный, даже Палкин Николай.
С ним ты тоже поболтай.
Это Кибиров. Мать его читает, я заглянул через плечо. Вопрос на засыпку: «Кто такой Николай Палкин?» А вот еще:
Селяне шумною толпой
На штурм сельмага устремились,
Внутри натруженно теснились,
Переходя из боя в бой
За мясо краба, ломоть хлеба
За спрайта бурного поток…
Это уже не Кибиров. Guess who?
Увы, несть числа мелким делам и делишкам, которые поглощают драгоценное время беседы с Вами, милая Диана, Мать требует, чтобы я мыл посуду за собой. Вполне оправданное требование. Так что вынужден проститься с Вами, меня ждут струи воды, наполненной пеной «Фэри».
Даша перечитала письмо дважды и пошла на третий заход, когда чтение прервал телефонный звонок. Вот, не надо было из экономии выходить из Интернета. Теперь будут трезвонить без остановки! Она недовольно подняла трубку.
– Дашенька, это ты? – раздался голос тети Нади, сколько-то юродной маминой сестры. – А Галочки нет?
– Мама на кафедре.
– Я ей попозже позвоню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117