– Пожалуйста, окажите мне честь нанять автомобиль, который доставит нас до места назначения.Видя, что никто, кроме него, не домогается этой чести, Кула шепнул:– Римо, научи меня, какими нежными словами американцы дают понять женщинам, что обладают большой мужской силой и бесчисленными стадами яков. Я хочу научиться ухаживать за американками. Когда Америка окажется под нашей милосердной пятой, ни одна женщина не останется неудовлетворенной.– Обычно начинают со слов: «У меня большой герпес».Кула деловито заторопился к стойке и, вытащив золотую карточку, начал:– Я монгол Кула, владелец бессчетных стад яков. И в отличие от ваших американских слабаков у меня большой герпес.Через минуту он вернулся с квитанцией в руке, лицо его расплылось в широкой усмешке.– Она был просто сражена! Сильно побледнела от удивления, глаза стали как блюдца.– Не мог же я дать тебе плохой совет, – сказал Римо.В автомобиле оказался сотовый телефон, и, едва они тронулись с места, как Римо набрал номер справочного бюро, стараясь дышать ртом, потому что запах, исходивший от сундука со старым бунджи-ламой, – а сундук поставили рядом с ним, на пассажирское сиденье, – ничуть не выветрился. Открыть окна? Это было бесполезно: снаружи почти так же сильно воняло.– Мне нужны номера голливудских туристических автобусных агентств, – сказал он в трубку. – Всех, без исключения.– Карандаш приготовили? – спросил оператор.– В этом нет необходимости, – ответил Римо и тотчас поднес трубку к уху мастера Синанджу, чтобы тот запоминал услышанное.Затем Уильямс принялся обзванивать все автобусные агентства, каждый раз непременно спрашивая: «Ваш автобусный маршрут проходит мимо дома Скуирелли Чикейн?»Получив наконец утвердительный ответ, Римо выяснил адрес турагентства, и они покатили туда.Им повезло. Они подъехали к агентству как раз в тот момент, когда автобус тронулся с места, отправляясь в очередную маршрутную поездку. Римо успел пристроиться за ним.Вот и приморский поселок Малибу. Осталось только подождать, когда водитель объявит через мегафон, где находится дом Скуирелли Чикейн.Заглушая шум двигателя, водитель наконец произнес:– Как раз чуть впереди находится дом нашей многоодаренной Скуирелли.Неожиданно откуда-то сбоку, завывая, выкатила машина «скорой помощи», и Римо пришлось подать в сторону. Автобус уехал вперед, а бело-желтая «скорая помощь» с ревом помчалась по дороге с надписью «частная».– М-да, – проронил Уильямс.– Что это? – испуганно спросил Лобсанг. – Что означает этот ужасный вой?– Это машина «скорой помощи», – сдавленно проговорил Чиун. – В этой стране она употребляется только в двух случаях: чтобы доставить больного к доктору или увезти усопшего.– Едет как раз туда, где живет бунджи-лама, – обеспокоенно пробормотал Кула.Лобсанг нервно сглотнул.– Если она умерла, нам придется заново начать поиски.– Быстрее, Римо! – завопил Чиун. – Мы должны спасти бунджи-ламу от смерти, не то наши поиски затянутся на многие годы!Долгим выдохом очистив легкие от вони старого бунджи-ламы, Уильямс до упора выжал педаль акселератора. * * * Скуирелли Чикейн с закрытыми глазами лежала на коврике перед камином, стараясь выровнять свои чакры. Она надеялась, что, если ей удастся это сделать, спину отпустит. Мысль была неплохая, возможно, ей удалось бы выполнить задуманное, но по какой-то причине в глазах у нее все двоилось. Несмотря на то, что они были закрыты. Может, бханг так действует?Скуирелли открыла глаза. Вокруг по-прежнему все двоилось. Всего в нескольких дюймах от ее розовых ногтей плясали раздвоенные языки пламени. Треск стоял такой, будто горел лес.– Замечательный бханг! – громко произнесла женщина. Теперь всего было вдвое больше, начиная с пальцев и кончая многочисленными наградами: «Оскарами», «Тони», «Эмми» «Тони» – ежегодная премия Лиги нью-йоркских театров; «Эмми» – самая престижная премия на телевидении.

и другими. Она попыталась вспомнить, сколько «Оскаров» получила. Три или четыре? Трудно сказать. Копии хранились во всех принадлежавших ей домах, начиная с небольшого парижского коттеджа и кончая лондонской квартирой. Лежа на спине, актриса чувствовала, как при малейшем движении потрескивают ее позвонки.– Может, пригласить хиропрактика? – задалась она вопросом, глядя в высокий белый потолок.Зазвонил телефон. Имельда тотчас протянула аппарат и принесла трубку, чтобы Скуирелли не вздумала садиться, рискуя вывихнуть какой-нибудь позвонок.– Хелло, – процедила актриса сквозь плотно стиснутые зубы.– Хелло, – ответил низкий вкрадчивый голос. – Как поживает моя любимая шестидесятилетняя нимфетка?– Уоррен? Ты помнишь день моего рождения? Как это мило с твоей стороны!– Как я могу забыть? – На какую-то долю секунды наступила неловкая пауза. – Теперь, когда тебе исполнилось шестьдесят, почему бы нам не повеселиться?– Ах, Уоррен. Побойся Бога! Ты же мне как брат.– Да, но ты единственная голливудская актриса, с которой я еще не переспал.– Ах ты, похотливый сатир!– Это отказ?– Да.– А может, согласие?– Нет.– Но ты подумаешь об этом, ладно?– Повесь трубку, Имельда, – велела Скуирелли, отодвигаясь от аппарата.Имельда положила трубку на радиотелефон и покинула комнату.– А кое-кто считает, будто я кокетка, – пробормотала женщина и только тут осознала, что приподнималась во время разговора.Она попробовала двинуть ногами и тут же скорчилась, стала извиваться и кричать от боли так, что испуганная Имельда немедленно вызвала «скорую помощь». * * * Влетевшие в комнату врачи бегло осмотрели пациентку, и один из них констатировал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81