– Я – бунджи-лама! Я – бунджи-лама! Я так и знала, у меня такая потрясающая карма. Это даже лучше, чем выиграть в «Колесе фортуны».– Она бунджи-лама, – недовольно хмыкнул Римо.Актриса от радости танцевала по всей комнате.– Вот будет новость для моих друзей. Вот будет новость для моей матери. Я бунджи-лама. И буду такой бунджи-ламой, какой свет не видывал!– Вот уж поистине чудо, – прорычал Кула, смахивая с глаз слезу.Приблизившись к мастеру Синанджу, Римо шепнул:– Не хотелось бы нарушать всеобщее ликование, но это я спрятал «Оскара» в сундуке.– Я знаю.– Откуда?!– Потому что заметил, как вытянулось твое бледное лицо, когда ты увидел статуэтку.– Погоди минуточку. Ты хочешь сказать, что вывел всех из комнаты, потому что знал, что я спрячу статуэтку?– Да.– Почему же ты не указал на нее сам?– Потому что я указал на все остальные знаки. Пора было выступить кому-нибудь другому.– А как насчет второй статуэтки?Чиун пожал плечами.– Иногда боги улыбаются дважды за один день.– Прекрасно. Выходит, я помогаю тебе в твоих обманах.– Никто ни к чему тебя не принуждал.– Что будем делать раньше?– Праздновать великое событие. Наши буддийские друзья наконец-то нашли свою затерявшуюся верховную жрицу, – произнес Чиун.– Похоже, верховная жрица уже празднует свою великую удачу. – Римо кивнул на Скуирелли Чикейн. Присев на корточки, она, как стареющий битник, отбивала барабанную дробь по лысой голове Лобсанга Дрома; тот, впрочем, не жаловался. * * * – Итак, – начала актриса, удобно устраиваясь на диване, – расскажите мне о бунджи-ламе. Какова я была? Кто были мои возлюбленные? Любила ли я тогда вишни в шоколаде?Все сели на полу в кружок, в позу лотоса. Служанка подала им тофу Тофу – кушанье, приготовляемое из соевого молока.

и морковный сок. Скуирелли уплетала за обе щеки замороженный персиковый йогурт.Римо отсел в сторонку, потому что ему не нравилось, как на него поглядывает актриса. Если бы за похотливый взгляд давали срок, она получила бы на полную катушку.– Не важно, кем вы были, – произнес Лобсанг. – Важно, кем вы отныне станете.– Да?– Вы бунджи-лама.– Вы хотите сказать, что я была бунджи-ламой? Но ведь лама – это животное. – Скуирелли хмуро взглянула на свой йогурт. – Я видела целое стадо, когда в последний раз была в Перу От этих животных пахло еще противнее, чем от мокрых овец.– О Свет Воссиявший! Вы были бунджи-ламой во времена минувшие и теперь вновь возродились. Вы всегда были бунджи-ламой и всегда будете бунджи-ламой, пока наконец не обретете духовное совершенство и круг ваших перерождений не замкнется.Проглотив йогурт, женщина покачала головой:– Я вас не понимаю. Как я, Скуирелли Чикейн, могу быть бунджи-ламой?– Теперь вы уже не Скуирелли Чикейн, – объяснил Лобсанг, – а бунджи-лама.– О'кей, – задумчиво протянула Скуирелли. – Допустим, я бунджи-лама. К этому делу надо отнестись серьезно. Прежде всего я должна знать, как одевается бунджи-лама.Лобсанг Дром растерянно захлопал глазами.– Как одевается?– Да. Каков должен быть мой гардероб? Ведь должен же быть у меня гардероб!– Конечно. Я захватил с собой ваше одеяние для медитации.– Римо, – скомандовал Чиун, – принеси новой бунджи-ламе одеяние для медитации.Римо поднялся.– Иди помедленнее, Римо! – крикнула ему вслед Скуирелли. – Я хочу помедитировать на твои ягодицы.Римо с убитым видом, пятясь, вышел из комнаты.Через несколько мгновений он вернулся с сундучком из эбенового дерева. Лобсанг Дром, поставив его перед собой, с благоговением открыл. Достав оттуда свернутое шелковое одеяние, он с церемонным поклоном протянул его Чикейн.Женщина взяла балахон, развернула, и ее стареющее лицо гамена разочарованно перекосилось.– Оранжевая мантия? Но это же не мой цвет! А ничего цвета бургунднского вина у вас нет?Лобсанг вздрогнул.– Она получила плохое воспитание, – тотчас нашелся Чиун. – Совершенно очевидно, что новая бунджи-лама, затерявшись вдали от Тибета, страдает амнезией.Лобсанг кивнул.– Она действительно страдает от потери памяти.– Я?– Она должна получить новое воспитание и образование, – настаивал Чиун.– Вы буддистка? – спросил Лобсанг у Скуирелли.– Баптистка.– Это одно и то же.– Тут сам черт не разберется, – вмешался Римо.– По-моему, мы не представились друг другу как следует. – Женщина покосилась на Уильямса. – Я Скуирелли Чикейн.– Римо Буттафуоко, – отозвался Уильямс.– Какой-нибудь родственник?– Он моя сестра.– Сестра?– Да. Но это пока еще не открылось.Скуирелли с озадаченным видом посмотрела не него.– Знаете, я подозревала это.– Весьма проницательно с вашей стороны.– Вы знаете сутры? – спросил Лобсанг.Женщина оторвала взгляд от пустой чашки из-под йогурта.– Сутры?– Ну да, учили вы их в детстве?– У меня есть «Камасутра». – Она сладко улыбнулась Римо. – Я знаю эту книгу наизусть. Практика позволяет достичь совершенства.– С этого дня, – изрек Лобсанг, – вам надлежит соблюдать обет целомудрия.– Обет целомудрия?!– Да. Вам не следует есть мяса и яиц, и вы должны ежедневно заниматься медитацией.– Я уже придерживаюсь всех этих принципов.– Вот доказательство, что она истинная буддистка, хотя и сбилась с праведного пути.– Послушайте, я сделаю все что нужно, только бы стать бунджи-ламой!– Вы пожалеете об этом.– Ш-ш-ш, – зашипел на него Чиун.– Интересно почему? – насторожилась Скуирелли.– Потому что я уже участвовал в затеях Чиуна. Все они кончаются одинаково: вокруг одно дерьмо. Он же выходит сухим из воды.– Я вижу, вы неплохо просвещены.– Во всяком случае, не внушаю себе, будто бы уже некогда жил.– Но ведь так оно и было, – тряхнула головой Скуирелли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81