ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Эрнст умер в 1970 году. Макгир отказывался от предложений Анны Фрейд, и «Зигмунд Фрейд копирайтс» разрешили выпуск несокращенного издания.
Архив Айсслера продолжал расти. Весь материал хранился в библиотеке конгресса, и доступ к нему был ограничен. Часто эти ограничения были удивительно неоправданными. Зачастую встречались запреты на двадцать, тридцать, пятьдесят лет. Некоторые документы должны были держать под замком два века, до двадцать второго столетия. Пациентов Фрейда и их живущих потомков, как утверждалось, нужно было защитить (хотя сам Фрейд часто не соблюдал конфиденциальности). Кроме того, интервьюируемые ничего бы не сказали, если бы знали, что их взгляды обнародуют. В этих ограничениях был какой-то смысл, но они накладывались без должных соображений, огульным образом. Когда Эрнест Джонс в своей биографии раскрыл тайну Анны О., то есть Берты Паппенгейм, небо не упало на землю. Этого не произошло и тогда, когда Генри Элленбергер назвал Эмми фон Н. Фанни Мозер в 1977 году.
В связи с некоторыми интервью Айсслера возникали нелепые ситуации. Наложив запрет на длительные беседы с Вильгельмом Райхом в 1952 году, он с ужасом обнаружил, что копии пленок, оставшиеся у Райха, были использованы для книги всего пятнадцать лет спустя. Жена Мартина Фрейда, проживавшая отдельно от него, спокойно сплетничала с Полом Роазеном и дала ему прочитать копию своего интервью, которое, как она с удивлением узнала от Роазена, было закрыто для доступа в библиотеке конгресса до 2053 года.
Волчий Человек, которого Айсслер обнаружил в Вене и много лет подряд интервьюрировал, стал еще одним разочарованием. Панкеев попал во «вражеские руки», когда предприимчивая журналистка из Лондона, Карин Обхольцер, самостоятельно обнаружила его в 1973 году и убедила поговорить с ней. Айсслер не смог остановить ее, и в конце концов Панкеев продал ей свои права на историю, то есть сорок часов интервью, записанных ею. По договору ничего не должно было публиковаться до его смерти. В то время ему было восемьдесят шесть. Книга Карин Обхольцер появилась в 1980 году, год спустя после его смерти, и продемонстрировала интересный скептицизм со стороны самого знаменитого пациента Фрейда. Интервью Айсслера с ним до сих пор пылятся в библиотеке конгресса.
Самым значительным ходом Айсслера было то, что ему удалось убедить Анну Фрейд написать завещание на бумаги Фрейда на Мэсфилд-гарденз. Она умерла в 1982 году и в конце концов из Нью-Йорка приехал человек, чтобы проследить за исполнением условий ее завещания. К тому времени дом стал Музеем Фрейда, где были выставлены его вещи — кушетка, статуэтки, библиотека, — и бумаги не хотели отдавать. Фотокопировальные машины работали долгие часы, но большое количество материала так и не скопировали. Недовольство британцами, которые меньше суетились вокруг ее отца, возможно, объясняет, почему Анна поддалась на уговоры Айсслера.
Бумаги Джонса принадлежат Британскому психоаналитическому обществу и доступны исследователям, хотя по крайней мере один раз из них кое-что изымали. В 1972 году в библиотеку приехала Анна Фрейд в сопровождении психоаналитика доктора Масуда Хана, любителя поспорить, который в то время отвечал за архив общества. Они изъяли бумаги, которые, по словам Анны, принадлежат семье, среди них — материалы, относящиеся к Эмме Экштейн. Предположительно, они тоже давно оказались в Америке.
Интересные события незадолго до смерти Анны подорвали авторитет Айсслера и его архива. В семидесятых годах он подружился с Джеффри Мэссоном, в то время молодым американским психоаналитиком, который к тому же был профессором санскрита в Торонто. Впечатленный талантами Мэссона, Айсслер решил сделать из него своего преемника.
Айсслеру, очевидно, был нужен протеже, не слишком отягощенный прошлым и обожествленным образом Фрейда. Возможно, он пострадал от колючей проволоки фрейдистов больше, чем показывал это, и имел зуб на их ограничения. Поэтому он решил удивить их активистом, стремящимся к раскрытию тайн.
До разговора с Айсслером по поводу этого назначения, когда тот пригласил его стать директором «Зигмунд Фрейд копирайтс», Мэссон познакомился с Анной Фрейд и, с одобрения Айсслера, стал вести себя как дома на Мэсфилд-гарденз, в этом «огромном сундуке сокровищ», где он добыл много бумаг. Мэссон вызвал ее беспокойство тем, что предложил издать без цензуры переписку с Флисом (это стало его навязчивой идеей), но в конце концов Анна согласилась даже на это.
Формально предложение стать преемником Айсслера Мэссон получил в октябре 1980 года, а к 1981 году он уже знакомился с засекреченными материалами библиотеки конгресса и планировал открыть к ним доступ. Айсслер, хоть это ему и не нравилось, сказал, что Мэссон может поступать так, как хочет.
Однако в последний момент Мэссон дискредитировал себя в глазах Айсслера и психоаналитического истеблишмента. Он уверился (во многом благодаря материалам из архивов Айсслера), что Фрейд предал себя и человечество, отказавшись от своей собственной «теории совращения» о крупномасштабном совращении малолетних и заменив ее теорией о детских фантазиях, ставшей эдиповым комплексом. Летом 1981 года на психоаналитическом собрании в Новой Англии он сказал, что Фрейд совершил «колоссальную ошибку», сочтя реальность фантазией. «Нью-Йорк таймс» узнала о его ереси и в результате — поскольку психоанализ без Эдипа очень похож на христианство без воскрешения — последовала огласка, гнев, увольнение и судебные разбирательства. Мэссон невинно заявляет, что не скрывал от Айсслера своих взглядов и был шокирован его реакцией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175
Архив Айсслера продолжал расти. Весь материал хранился в библиотеке конгресса, и доступ к нему был ограничен. Часто эти ограничения были удивительно неоправданными. Зачастую встречались запреты на двадцать, тридцать, пятьдесят лет. Некоторые документы должны были держать под замком два века, до двадцать второго столетия. Пациентов Фрейда и их живущих потомков, как утверждалось, нужно было защитить (хотя сам Фрейд часто не соблюдал конфиденциальности). Кроме того, интервьюируемые ничего бы не сказали, если бы знали, что их взгляды обнародуют. В этих ограничениях был какой-то смысл, но они накладывались без должных соображений, огульным образом. Когда Эрнест Джонс в своей биографии раскрыл тайну Анны О., то есть Берты Паппенгейм, небо не упало на землю. Этого не произошло и тогда, когда Генри Элленбергер назвал Эмми фон Н. Фанни Мозер в 1977 году.
В связи с некоторыми интервью Айсслера возникали нелепые ситуации. Наложив запрет на длительные беседы с Вильгельмом Райхом в 1952 году, он с ужасом обнаружил, что копии пленок, оставшиеся у Райха, были использованы для книги всего пятнадцать лет спустя. Жена Мартина Фрейда, проживавшая отдельно от него, спокойно сплетничала с Полом Роазеном и дала ему прочитать копию своего интервью, которое, как она с удивлением узнала от Роазена, было закрыто для доступа в библиотеке конгресса до 2053 года.
Волчий Человек, которого Айсслер обнаружил в Вене и много лет подряд интервьюрировал, стал еще одним разочарованием. Панкеев попал во «вражеские руки», когда предприимчивая журналистка из Лондона, Карин Обхольцер, самостоятельно обнаружила его в 1973 году и убедила поговорить с ней. Айсслер не смог остановить ее, и в конце концов Панкеев продал ей свои права на историю, то есть сорок часов интервью, записанных ею. По договору ничего не должно было публиковаться до его смерти. В то время ему было восемьдесят шесть. Книга Карин Обхольцер появилась в 1980 году, год спустя после его смерти, и продемонстрировала интересный скептицизм со стороны самого знаменитого пациента Фрейда. Интервью Айсслера с ним до сих пор пылятся в библиотеке конгресса.
Самым значительным ходом Айсслера было то, что ему удалось убедить Анну Фрейд написать завещание на бумаги Фрейда на Мэсфилд-гарденз. Она умерла в 1982 году и в конце концов из Нью-Йорка приехал человек, чтобы проследить за исполнением условий ее завещания. К тому времени дом стал Музеем Фрейда, где были выставлены его вещи — кушетка, статуэтки, библиотека, — и бумаги не хотели отдавать. Фотокопировальные машины работали долгие часы, но большое количество материала так и не скопировали. Недовольство британцами, которые меньше суетились вокруг ее отца, возможно, объясняет, почему Анна поддалась на уговоры Айсслера.
Бумаги Джонса принадлежат Британскому психоаналитическому обществу и доступны исследователям, хотя по крайней мере один раз из них кое-что изымали. В 1972 году в библиотеку приехала Анна Фрейд в сопровождении психоаналитика доктора Масуда Хана, любителя поспорить, который в то время отвечал за архив общества. Они изъяли бумаги, которые, по словам Анны, принадлежат семье, среди них — материалы, относящиеся к Эмме Экштейн. Предположительно, они тоже давно оказались в Америке.
Интересные события незадолго до смерти Анны подорвали авторитет Айсслера и его архива. В семидесятых годах он подружился с Джеффри Мэссоном, в то время молодым американским психоаналитиком, который к тому же был профессором санскрита в Торонто. Впечатленный талантами Мэссона, Айсслер решил сделать из него своего преемника.
Айсслеру, очевидно, был нужен протеже, не слишком отягощенный прошлым и обожествленным образом Фрейда. Возможно, он пострадал от колючей проволоки фрейдистов больше, чем показывал это, и имел зуб на их ограничения. Поэтому он решил удивить их активистом, стремящимся к раскрытию тайн.
До разговора с Айсслером по поводу этого назначения, когда тот пригласил его стать директором «Зигмунд Фрейд копирайтс», Мэссон познакомился с Анной Фрейд и, с одобрения Айсслера, стал вести себя как дома на Мэсфилд-гарденз, в этом «огромном сундуке сокровищ», где он добыл много бумаг. Мэссон вызвал ее беспокойство тем, что предложил издать без цензуры переписку с Флисом (это стало его навязчивой идеей), но в конце концов Анна согласилась даже на это.
Формально предложение стать преемником Айсслера Мэссон получил в октябре 1980 года, а к 1981 году он уже знакомился с засекреченными материалами библиотеки конгресса и планировал открыть к ним доступ. Айсслер, хоть это ему и не нравилось, сказал, что Мэссон может поступать так, как хочет.
Однако в последний момент Мэссон дискредитировал себя в глазах Айсслера и психоаналитического истеблишмента. Он уверился (во многом благодаря материалам из архивов Айсслера), что Фрейд предал себя и человечество, отказавшись от своей собственной «теории совращения» о крупномасштабном совращении малолетних и заменив ее теорией о детских фантазиях, ставшей эдиповым комплексом. Летом 1981 года на психоаналитическом собрании в Новой Англии он сказал, что Фрейд совершил «колоссальную ошибку», сочтя реальность фантазией. «Нью-Йорк таймс» узнала о его ереси и в результате — поскольку психоанализ без Эдипа очень похож на христианство без воскрешения — последовала огласка, гнев, увольнение и судебные разбирательства. Мэссон невинно заявляет, что не скрывал от Айсслера своих взглядов и был шокирован его реакцией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175