Секс — проявление желания властвовать. Социальные конфликты помогают сформировать личность.
Сначала Фрейд отнесся к этому терпимо. Именно Юнг, который в октябре 1910 года жаловался Фрейду, что вынужден «пачкать руки» махинациями во внутренней политике, начал ворчать по поводу «полного отсутствия психологии» у Адлера. Фрейд успокаивающе ответил на это, что «внутренняя сторона других великих движений выглядела бы не более аппетитно, если бы мы могли ее увидеть». Месяц спустя Адлер все еще оставался «очень приличным и умным человеком», но быстро превратился в «параноика», а его теории были объявлены непонятными. К концу года в письмах Фрейда появляется обеспокоенность:
Суть дела — и это меня действительно тревожит — в том, что он сводит на нет сексуальное желание, и наши оппоненты вскоре смогут заговорить об опытном психоаналитике, выводы которого радикально отличаются от наших. Естественно, в своем отношении к нему я разрываюсь между убеждением, что его теории однобоки и вредны, и страхом прослыть нетерпимым стариком, который не дает молодежи развиваться.
Сомнения самого Юнга о сексуальном желании никогда и не пропадали. Но в этот момент ему не нужно было подчеркивать их. В любом случае, он был любимым сыном, которому позволено все — почти все. Адлер же не был на особом положении.
Если теории Фрейда были полетом фантазии и блистательной прозой, психология Адлера больше походила на здравый смысл, а в его изложении звучала еще более банально. Адлер был грубоватым мещанином, далеким от патрицианских манер обоих лидеров движения. Фрейд с бородой, которая десятилетиями подстригалась каждый день, выходил из своих апартаментов — где несколько человек состояло в прислуге — в плаще с меховой оторочкой, держа в руке трость с набалдашником из слоновой кости, покуривая толстую сигару. Карикатура на Адлера — это человек с обвисшими усами и мясистым лицом, который спорит с социалистами в кафе Леопольдштадта, откуда Фрейды с радостью переехали тридцать лет тому назад, и открыто курит дешевый табак.
Теперь для врагов часто использовалось слово «паранойя». Фрейд считал, что причиной этого заболевания являются подавленные гомосексуальные чувства (этот вопрос рассматривается в статье о сумасшедшем судье, Шребере). Он сделал ретроспективный анализ применительно к своему утраченному другу, Вильгельму Флису, и назвал Адлера «маленьким рецидивом Флиса». Он даже признался Юнгу, что его так расстраивает ссора с Адлером, потому что «от этого открываются старые раны дела с Флисом». Внутри он был менее уверенным в себе, чем казался внешне.
Началась «чистка». Для подавления бунта были хороши все средства. Фрейд объявил небольшие ошибки в редактуре номера «Центральблатт» за январь 1911 года, который издавали Адлер и Штекель, психологическими слабостями.
Венское общество в январе и феврале 1911 года провело собрания, на которых обсуждалось дело Адлера. Почти все осудили его. После последнего собрания он снял с себя полномочия президента общества, и Штекель, вице-президент, ушел вместе с ним. Взгляды Адлера, как писал Фрейд Юнгу, были умны, но опасны; его поведение — устойчиво невротическим. Фрейд был провидцем, который никогда не падал на землю — в этом заключался его трюк. Адлер, упрямый и упорный, никогда с земли и не поднимался.
На этих собраниях присутствовал Макс Граф и видел, как властно ведет себя Фрейд. Граф уже считал, что атмосфера на собраниях фрейдистов напоминает «основание религии». Не принадлежащие к движению часто критиковали его за нетерпимость. Например, профессор из Вюрцбурга, Вильгельм Вейгандт, говорил, что последователи Фрейда сравнивают его с Галилеем и отказываются выслушивать какие бы то ни было возражения. Граф, впрочем, был не чужаком, а последователем Фрейда и аналитиком-любителем, отцом маленького Ганса. Его беспокоило, что основатель церкви изгоняет Адлера, которого он уважал. Пришло время, когда Граф перестал «уметь и хотеть подчиняться указаниям Фрейда — с чем он однажды обратился ко мне». И он тоже ушел.
В течение нескольких месяцев Адлер оставался членом венского общества, врагом внутри. Штекель помирился с Фрейдом и на некоторое время вернул себе его расположение. «Второй парень», негодный Адлер, был безнадежным случаем. «[Он] упорствует в молчаливом сопротивлении и плохо скрываемом гневе», — пишет Фрейд Юнгу в мае. «Вынужден признать, что он параноик». Вскоре тот превратился в «ненормальную личность, которую сводят с ума амбиции». В июне враг покинул кружок.
В октябре 1911 года оставшиеся последователи Адлера получили приказ выбрать один из двух лагерей. Всего вместе с Адлером ушли десять членов движения, которые решили образовать свой собственный кружок. Между обеими частями не допускалось контактов. Это имело абсурдные последствия. Год спустя (в ноябре 1912 года), когда Лу Андреас-Саломе «Луиза Андреас-Саломе (1861 -1937), дочь русского генерала, была чрезвычайно умной (а в молодости еще и очень красивой) женщиной с большой известностью. Среди ее интеллектуальных завоеваний (в некоторых случаях физических) оказались Толстой, Стриндберг, Шницлер, Рильке и Ницше. О ней говорили, что мужчина через девять месяцев после начала связи с ней рождает идею. С Фрейдом она вела себя покорно и обожающе.» гостила в Вене и завязала интеллектуальный роман с Фрейдом, она рассказала ему, что Адлер пригласил ее на одно из обсуждений, которые проводились у него по четвергам. Фрейд отметил, что между этими группами нет контакта, и гости венского общества должны выбирать одну или другую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175