ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
«Ее горе, — сказал Фрейд, — невозможно описать».
Тем летом в Австрии был очень плохой урожай. Англия наконец начала справляться с немецкими подлодками, и угроза голода отошла от британцев. Соединенные Штаты вступили в войну в апреле 1917 года. «Наше будущее очень туманно», — писал Фрейд.
Беспокойство по поводу денег, остававшееся актуальным даже тогда, когда Фрейд преуспевал, теперь обострилось, потому что пациентов становилось все меньше, а цены росли. Начались разговоры о Нобелевской премии. Фрейд утверждал, что хотел бы получить ее только из-за денег. «Мое умственное состояние», — как он иронически писал Абрахаму, требует от меня срочного заработка для семьи в качестве удовлетворения своего хорошо известного отцовского комплекса. В таких обстоятельствах, совершенно против моей воли, я начинаю надеяться на Нобелевскую премию.
***
Едва ли он был совершенно равнодушен к почестям, и тон его писем двусмыслен. «Было бы смешно ожидать знака признания, когда семь восьмых мира настроены против тебя», — говорит он Ференци. Премии ему не досталось. Когда он писал о «гневе и брюзжании» на времена, о своей «бессильной горечи», возможно, это отражало его страх не только перед приближающейся смертью, но и перед тем, что его слава, которой он добивался столько лет, бледнеет.
В небольшой статье, написанной в 1917 году для венгерского журнала «Трудность на пути психоанализа», Фрейд рассматривал «три серьезных удара», которые наука нанесла человеческому тщеславию: космологический, который лишил нас места в центре вселенной; биологический, который продемонстрировал наше происхождение от животных; а теперь еще и психологический, «вероятно, наиболее болезненный», который подчинил наш разум медлительному бессознательному и таким образом показал, что «наше 'я' не является хозяином в собственном доме». В этом кратком очерке, написанном для неспециалистов, Фрейд как бы небрежно сделал одно из главных заявлений на всемирную славу.
Он назвал Коперника тем, кто нанес первый удар, Дарвина — второй, а сам Фрейд (несмотря на скромное приписывание этой заслуги в последнем абзаце Шопенгауэру, «бессознательная 'Воля' которого эквивалентна психическим инстинктам психоанализа») — третий. Абрахам хитро говорит о «вашем коллеге Копернике». Фрейд ничего не признает, но и ничего не отрицает:
Вы правы, когда отмечаете, что этот список [в очерке] не может не создать впечатления, что я претендую на место радом с Коперником и Дарвином. Однако я не хотел пренебрегать интересной идеей из-за подобных ассоциаций и поэтому так или иначе вывел на передний план Шопенгауэра.
Мир по— прежнему относился к психоанализу с опаской. Этот метод часто воспринимали как эксцентричный культ, как описывали его противники. Фрейд всегда боялся последователей, которые могли бы загрязнить движение, не потому, что они могли оказаться еретиками, как Адлер или Юнг, а потому, что они могли быть психически неуравновешенными или в каком-то смысле неполноценными. Отто Гросс, который давно ушел из психоанализа, был одной из таких неудач. Штекель-хулиган, исключенный еще до войны, тоже не подошел, равно как и Виттельс, поскольку они были ненадежными.
Георг Гроддек, который появился на горизонте в 1917 году, завоевал доверие Фрейда как единомышленник, эксцентричный, но надежный. Это был немецкий врач, физиотерапевт и массажист, увлекшийся психоанализом. Под его началом была клиника в Баден-Бадене. Он называл себя «диким аналитиком» и ухитрялся сидеть у ног Фрейда и в то же время иметь мистические взгляды. Из-за своего добродушия и неамбициозности он едва ли мог причинить какой-то вред. Ему был пятьдесят один год, когда летом 1917 года он представился Фрейду в длинном письме. Он тут же выразил свою идею-фикс: тело и разум неразличимы и управляются силой, которая «существует в нас, пока мы считаем, что живем»; он назвал ее «Оно», по-немецки «Id».
Его взгляды могли найти отражение в клинической медицине, поскольку это означало, что физические заболевания имеют психическое происхождение не в том ограниченном смысле, как считал Фрейд, когда, например, истерическая реакция могла вызвать кашель или хромоту, но в более широком плане. Это была преувеличенная версия «психосоматики», этой недоказанной отрасли медицины.
Когда у человека дурно пахнет изо рта, его бессознательное не хочет, чтобы его целовали… А когда его рвет, он хочет избавиться от чего-то вредного… а когда кто-то теряет зрение, он просто слишком сильно подчинился «Id», в привычках которого не замечать большинства вещей.
Фрейд мягко упрекал Гроддека за то, что он пытается «одушевить природу» мистическими идеями, отмечая, что «ваша позиция по вопросу распределения соматического и психического не совсем наша», и тем не менее приветствовал его в своем кругу.
В то же время сам Фрейд занимался с Ференци проблемой разума и материи — это было развитием их общего интереса к телепатии — и надеялся доказать, что бессознательные идеи могут влиять на биологическое развитие. Ференци вроде бы искал доказательства процессов, о существовании которых Фрейд предположил в «Тотеме и табу». Он говорил об этой работе Гроддеку летом того же года, выражая свое мнение о том, что «акт бессознательного оказывает интенсивное и решающее воздействие на соматические процессы, в отличие от сознательных актов». Невозможно понять, что он имел в виду — если, конечно, он сам это знал.
Он сообщил Абрахаму в ноябре 1917 года, что хотел бы рассмотреть с точки зрения психоанализа адаптацию, теорию Дарвина о том, как организмы изменяются и приспосабливаются к своему окружению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175
Тем летом в Австрии был очень плохой урожай. Англия наконец начала справляться с немецкими подлодками, и угроза голода отошла от британцев. Соединенные Штаты вступили в войну в апреле 1917 года. «Наше будущее очень туманно», — писал Фрейд.
Беспокойство по поводу денег, остававшееся актуальным даже тогда, когда Фрейд преуспевал, теперь обострилось, потому что пациентов становилось все меньше, а цены росли. Начались разговоры о Нобелевской премии. Фрейд утверждал, что хотел бы получить ее только из-за денег. «Мое умственное состояние», — как он иронически писал Абрахаму, требует от меня срочного заработка для семьи в качестве удовлетворения своего хорошо известного отцовского комплекса. В таких обстоятельствах, совершенно против моей воли, я начинаю надеяться на Нобелевскую премию.
***
Едва ли он был совершенно равнодушен к почестям, и тон его писем двусмыслен. «Было бы смешно ожидать знака признания, когда семь восьмых мира настроены против тебя», — говорит он Ференци. Премии ему не досталось. Когда он писал о «гневе и брюзжании» на времена, о своей «бессильной горечи», возможно, это отражало его страх не только перед приближающейся смертью, но и перед тем, что его слава, которой он добивался столько лет, бледнеет.
В небольшой статье, написанной в 1917 году для венгерского журнала «Трудность на пути психоанализа», Фрейд рассматривал «три серьезных удара», которые наука нанесла человеческому тщеславию: космологический, который лишил нас места в центре вселенной; биологический, который продемонстрировал наше происхождение от животных; а теперь еще и психологический, «вероятно, наиболее болезненный», который подчинил наш разум медлительному бессознательному и таким образом показал, что «наше 'я' не является хозяином в собственном доме». В этом кратком очерке, написанном для неспециалистов, Фрейд как бы небрежно сделал одно из главных заявлений на всемирную славу.
Он назвал Коперника тем, кто нанес первый удар, Дарвина — второй, а сам Фрейд (несмотря на скромное приписывание этой заслуги в последнем абзаце Шопенгауэру, «бессознательная 'Воля' которого эквивалентна психическим инстинктам психоанализа») — третий. Абрахам хитро говорит о «вашем коллеге Копернике». Фрейд ничего не признает, но и ничего не отрицает:
Вы правы, когда отмечаете, что этот список [в очерке] не может не создать впечатления, что я претендую на место радом с Коперником и Дарвином. Однако я не хотел пренебрегать интересной идеей из-за подобных ассоциаций и поэтому так или иначе вывел на передний план Шопенгауэра.
Мир по— прежнему относился к психоанализу с опаской. Этот метод часто воспринимали как эксцентричный культ, как описывали его противники. Фрейд всегда боялся последователей, которые могли бы загрязнить движение, не потому, что они могли оказаться еретиками, как Адлер или Юнг, а потому, что они могли быть психически неуравновешенными или в каком-то смысле неполноценными. Отто Гросс, который давно ушел из психоанализа, был одной из таких неудач. Штекель-хулиган, исключенный еще до войны, тоже не подошел, равно как и Виттельс, поскольку они были ненадежными.
Георг Гроддек, который появился на горизонте в 1917 году, завоевал доверие Фрейда как единомышленник, эксцентричный, но надежный. Это был немецкий врач, физиотерапевт и массажист, увлекшийся психоанализом. Под его началом была клиника в Баден-Бадене. Он называл себя «диким аналитиком» и ухитрялся сидеть у ног Фрейда и в то же время иметь мистические взгляды. Из-за своего добродушия и неамбициозности он едва ли мог причинить какой-то вред. Ему был пятьдесят один год, когда летом 1917 года он представился Фрейду в длинном письме. Он тут же выразил свою идею-фикс: тело и разум неразличимы и управляются силой, которая «существует в нас, пока мы считаем, что живем»; он назвал ее «Оно», по-немецки «Id».
Его взгляды могли найти отражение в клинической медицине, поскольку это означало, что физические заболевания имеют психическое происхождение не в том ограниченном смысле, как считал Фрейд, когда, например, истерическая реакция могла вызвать кашель или хромоту, но в более широком плане. Это была преувеличенная версия «психосоматики», этой недоказанной отрасли медицины.
Когда у человека дурно пахнет изо рта, его бессознательное не хочет, чтобы его целовали… А когда его рвет, он хочет избавиться от чего-то вредного… а когда кто-то теряет зрение, он просто слишком сильно подчинился «Id», в привычках которого не замечать большинства вещей.
Фрейд мягко упрекал Гроддека за то, что он пытается «одушевить природу» мистическими идеями, отмечая, что «ваша позиция по вопросу распределения соматического и психического не совсем наша», и тем не менее приветствовал его в своем кругу.
В то же время сам Фрейд занимался с Ференци проблемой разума и материи — это было развитием их общего интереса к телепатии — и надеялся доказать, что бессознательные идеи могут влиять на биологическое развитие. Ференци вроде бы искал доказательства процессов, о существовании которых Фрейд предположил в «Тотеме и табу». Он говорил об этой работе Гроддеку летом того же года, выражая свое мнение о том, что «акт бессознательного оказывает интенсивное и решающее воздействие на соматические процессы, в отличие от сознательных актов». Невозможно понять, что он имел в виду — если, конечно, он сам это знал.
Он сообщил Абрахаму в ноябре 1917 года, что хотел бы рассмотреть с точки зрения психоанализа адаптацию, теорию Дарвина о том, как организмы изменяются и приспосабливаются к своему окружению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175