На следующее утро все страдали от несварения желудка. Оскар Рие тоже принадлежал к числу друзей, игравших в тарок, но у него дома Фрейд чувствовал себя не так комфортно. Оскар не всегда хорошо отзывался о его работе, а его жена Мелани угощала гостей цыпленком и цветной капустой, которые Фрейд терпеть не мог.
Родители Фрейда жили неподалеку, в Девятом округе, и он регулярно бывал у них в гостях. Приблизительно в 1892 году они поселились на улице под названием Грюненторштрассе, которая с одной стороны выходила на канал и была всего в квартале от Берггассе. Там квартиры стоили дороже, чем в Леопольдштадте. Фрейд присматривал за своими родителями и хотел, чтобы в старости они жили поближе к нему. В 1894 году Якобу было уже семьдесят девять и его здоровье начинало ухудшаться. Амалия, на двадцать лет моложе его, оставалась энергичной и властной и требовала почтительности от детей, особенно от своего первенца. Возможно, регулярное несварение желудка по утрам в воскресенье у Фрейда было связано не с обильным субботним ужином, а с предстоявшим очередным визитом к матери.
В семье Фрейду было не с кем обсуждать свои психологические идеи. Один или два раза он говорил Флису, что «женщины» не одобряют того, что он делает. Марта никогда особенно не интересовалась его работой, хотя впоследствии он смог говорить о ней с Минной, сестрой Марты, не вышедшей замуж и оставшейся старой девой. Понимания со стороны коллег было тоже мало. У Оскара Рие были сомнения по поводу его теорий, равно как и у Брейера. Последний писал с Фрейдом книгу об истерии, но не поддерживал его выводов о сексуальных проблемах. Фрейд жаловался Флису, что в книге не появится некий «перл», «потому что… сексуальный фактор не должен быть включен».
Флису он доверял. Как и Фрейд, тот стремился достичь гораздо большего. Его работа частным отоларингологом была всего лишь началом. Первая теория Флиса была связана с носом, органом, который, как он решил, физиологически связан с гениталиями и имеет значение в половой сфере человека. Его второй проект был более общим. Как истинный последователь Дарвина он считал, что человеческое существо циклично. В его воображении появилась математическая теория «биоритмов», построенная вокруг женского двадцативосьмидневного цикла и мужского (его собственной идеи), двадцатитрехдневного. Теория была основана на научном пророчестве: периоды болезней и даты смерти определялись математическим аппаратом, который понимал разве что сам Флис. Как сексуально ориентированный нос, так и пророческие биоритмы нравились Фрейду, который всегда помнил о своем образовании физиолога и склонялся к теориям, гласившим, что сознание определяется организмом.
В каком— то смысле Фрейд и Флис были похожи. Оба они вынашивали странные идеи и искали сочувствующих слушателей. Фрейд, похоже, нуждался во Флисе больше, чем тот в нем. На протяжении многих лет его восхищение другом было безгранично. Возможно, между ними было и физическое притяжение (по крайней мере, по признанию Фрейда, оно было с его стороны). Флис был очень уверен в себе и жил в достатке. У его жены Иды из семейства Бонди из Вены, были собственные средства. В письмах Фрейда чувствуется, что он завидует уму и уверенности друга. Он даже жил в более подходящем городе. Берлин был городом современным, космополитическим, в отличие от Вены.
Позднее Фрейд решил, что его профессиональная деятельность очень ограничена тем, что он вынужден работать только с венцами, а точнее, с венцами еврейской национальности. Поэтому он познакомился с Юнгом и обратился к Швейцарии. Флис был первым шагом в этом направлении. Австрийская империя разваливалась. Немцы, занявшие лидирующее положение в Европе, строили планы о создании своей собственной мировой империи. Евреи с востока, в том числе Фрейды, всегда считали Германию страной, язык и культуру которой стоит перенять.
Возможно, Фрейд был не так уверен в себе, как Флис, но новых идей у него было ничуть не меньше. Одной из них стала попытка представить тело и разум в виде машины, какого-то механизма из научно-фантастического романа Уэллса. Внутри этой системы, подобно электрическому току, в обоих направлениях двигалось постоянное количество «возбуждения». Он даже делал рисунки с тильдами и стрелками, показывавшими, куда энергия (в основном сексуальная) перетекает, как жидкость в трубе. Если этот гипотетический поток не находит правильного выхода, он вырабатывает токсические вещества, которые вызывают неврастению. Избравшие неверный путь мужчины и женщины, стало быть, постоянно отравляют свой организм. Попытки Фрейда подвести под свою теорию анатомический фундамент обычно объясняются тем, что он является воспитанником анатомической школы Мейнерта и Брюкке. Предположительно, какую-то роль сыграло и его навязчивое увлечение сексом. Эта внушительная машина, в которой кипит страсть, а из щелей, подобно пару, вырывается соматическое половое возбуждение, наводит на мысль о том, что Фрейд с помощью науки пытался держать секс на безопасном расстоянии от себя.
Он зачастую чувствовал себя чужаком. «Меня практически считают маньяком, — пишет он Флису в мае 1894 года, — а я совершенно точно знаю, что прикоснулся к одному из величайших секретов природы», то есть к причинам невроза. Но все, чего он мог ждать, было «почетным поражением» перед всем миром, и это вызывало у него «какое-то чувство горечи».
Едва ли это можно назвать хладнокровной реакцией исследователя, работа которого все еще не получила широкого признания. Фрейд справедливо полагал, что его идеи придутся не по вкусу очень многим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175