ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Они тащат меня к переговорнику, я честно прошу Кашука отключить помехи, а он, мерзавец, не слушается. Какой недисциплинированный Кашук, ай-яй-яй… Нужно забить им баки, чтобы они не сразу вывели меня в расход. Три часа, не больше. Вопрос времени.
Майор быстрым шагом подошел к группе пленных, сидевших на земле.
В СССР считается, что сдача в плен есть проявление трусости, а стояние до последнего и геройская смерть — напротив, проявление мужества.
У западных вооруженных сил свое мнение по этому вопросу. Согласно ему, выживший в плену солдат обходится казне дешевле, чем убитый. Выжив в плену, человек может бежать и вновь вступить в ряды. Может не бежать и подрывать вражескую экономику необходимостью себя кормить, одевать, лечить и охранять. Может после войны быть обменен на вражеского пленника и принять участие в мирном строительстве в качестве исправного налогоплательщика, либо остаться в армии, сэкономив стране расходы на обучение зеленого новобранца. Словом, в мире чистогана, где все, даже человеческая жизнь, измеряется деньгами, солдат не обязан оставлять последний патрон для себя.
Крымская точка зрения на этот вопрос являла собой причудливую смесь российского героического раздолбайства, азиатского башибузукства и англосаксонского прагматизма. Держись до конца, гласил неписаный кодекс чести, но раз уж совсем подперло — попробуй сохранить себе жизнь. Только не унижайся до того, чтоб вымаливать ее: честь дороже. И пусть твои пленители знают, что держать тебя на поводке — занятие тяжелое и неблагодарное. При первой возможности, если не дал слова — беги. Но если дал слово не бежать — держи. На допросе назови свое имя и личный номер, ничего больше. Но на всякий случай, для успокоения совести, знай: тебе доверено ровно столько военных секретов, сколько ты можешь рассказать без особого вреда для государства.
Подпоручик Мухамметдинов, еще прошлым утром бывший относительно мирным студентом Алуштинского Экономического Колледжа, понял, что расскажет все. Последние два часа были для него настоящим адом. Несколько человек погибли на его глазах, одного он убил сам, и только чудо избавило его от смерти. Быстрая кулачная расправа над подозрительным капитаном сломала подпоручика. Кроме этого странного Верещагина он был здесь единственным белым офицером, и когда двое — майор и лейтенант — направились к нему, все его мысли были заняты одним: убедить их, что он здесь случайно.
— Палишко, Васюк, — сказал майор. — Здесь есть кто-то из той группы?
Под пристальным взглядом лейтенанта подпоручик побледнел.
— Не-а, — сказал Палишко. — Только тот покойник. Вот, смотрите, — он протянул майору идентификационный браслет.
«На нем ваше имя и личный номер», — вспомнил Мухамметдинов проповедь дрилл-унтера. — «На случай, если дело пойдет плохо — группа крови. И на случай, если дело пойдет совсем плохо — вероисповедание. Так что сейчас по списку скажете мне, в кого вы верите…»
— Константин Томилин, 714006\VS, нулевая, православный, — прочитал майор. — Как его остальные называли?
— Костя, — прапорщик шмыгнул носом. — И Дядя Том. Я еще спрашивал у него, — кивок назад, — почему Дядя Том, он объяснил — потому что фамилия…
— Значит, настоящая… — рассудил майор. — Не хотел бы я, чтоб меня под выдуманной фамилией похоронили. Надень ему обратно, Сережа. — майор потянул ид-браслет Палишке.
— Ну, а ты что мне скажешь? — его зрачки уперлись в подпоручика.
— Ахмат Мухамметдинов, 800512\YH.
— Откуда?
— Из Ялты.
— Да хоть из Магадана! Вы нас гнали?
— Д-да…
— Сколько вас?
— Человек триста…
— Батальон?
— Д-да…
— Где они?
— Не знаю…
Палишко вернулся, гадко улыбаясь и поигрывая шлемом.
— Еще один герой нашелся?
Ахмат почувствовал, как немеют губы.
— Я правда не знаю! — быстро крикнул он. — Он… вызвал их сюда.
— Кто?
Ахмат кивнул на Верещагина.
— Давно?
— Нет… Не знаю, я не смотрел на часы. Мы еще там были, пока не… Не отступили.
— Минут сорок, — прикинул майор.
— Уходим? — спросил Васюк.
— Куда? Ялта вся под ними. Закрепимся здесь и вызовем помощь.
— Как?
— Кверху каком. Что ты знаешь про вот это вот? — Майор обвел рукой окружающее.
— Ни хрена он не зна… — сказал Верещагин. Конец фразы смял ботинок рядового Анисимова.
— А ты молчи, — майор даже не оглянулся. — Палишко, отведи его в кабинет, чтобы не маячил.
Подозрительного капитана уволокли прочь. Он успел сказать подпоручику что хотел: держаться версии «ничего не знаю». Глупо, решил Ахмат. Во-первых, он человек и ему страшно. Во-вторых, он и в самом деле ничего не знает, и жалеет об этом, потому что у него даже нет сведений, которыми можно заплатить за избавление от побоев.
— Еще раз: что ты знаешь про помехи? — спросил майор, присаживаясь перед подпоручиком на корточки и пристально глядя ему в глаза.
— Ничего, — покачал головой поручик.
— Так уж и ничего? Послушай, Палишко, этого орла: вышка работает на всю железку, а он ничего не знает. Отвечай быстро, где все это включается, где выключается?
— Там комната есть… — сказал Ахмат. — А может, и не комната… Но это все заперто. Человек. Он сидит, включает и выключает…
— Что, до сих пор сидит?
— Да, наверное… Я его видел один раз. Такой высокий, в очках.
— Был такой, — согласился майор. — Значит, никуда не делся, сидит там?
Ахмат кивнул.
— А какие-то запасные системы… Кабеля, люки?
— Я ничего не видел. Некогда было…
— Верю, верю. И как же с ним связывался твой командир? Как он вызвал помощь?
— У него был уоки-токи…
— Что?
— Рация.
— Такая? — Майор показал «уоки» убитого Томилина, раскуроченную пулей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238
Майор быстрым шагом подошел к группе пленных, сидевших на земле.
В СССР считается, что сдача в плен есть проявление трусости, а стояние до последнего и геройская смерть — напротив, проявление мужества.
У западных вооруженных сил свое мнение по этому вопросу. Согласно ему, выживший в плену солдат обходится казне дешевле, чем убитый. Выжив в плену, человек может бежать и вновь вступить в ряды. Может не бежать и подрывать вражескую экономику необходимостью себя кормить, одевать, лечить и охранять. Может после войны быть обменен на вражеского пленника и принять участие в мирном строительстве в качестве исправного налогоплательщика, либо остаться в армии, сэкономив стране расходы на обучение зеленого новобранца. Словом, в мире чистогана, где все, даже человеческая жизнь, измеряется деньгами, солдат не обязан оставлять последний патрон для себя.
Крымская точка зрения на этот вопрос являла собой причудливую смесь российского героического раздолбайства, азиатского башибузукства и англосаксонского прагматизма. Держись до конца, гласил неписаный кодекс чести, но раз уж совсем подперло — попробуй сохранить себе жизнь. Только не унижайся до того, чтоб вымаливать ее: честь дороже. И пусть твои пленители знают, что держать тебя на поводке — занятие тяжелое и неблагодарное. При первой возможности, если не дал слова — беги. Но если дал слово не бежать — держи. На допросе назови свое имя и личный номер, ничего больше. Но на всякий случай, для успокоения совести, знай: тебе доверено ровно столько военных секретов, сколько ты можешь рассказать без особого вреда для государства.
Подпоручик Мухамметдинов, еще прошлым утром бывший относительно мирным студентом Алуштинского Экономического Колледжа, понял, что расскажет все. Последние два часа были для него настоящим адом. Несколько человек погибли на его глазах, одного он убил сам, и только чудо избавило его от смерти. Быстрая кулачная расправа над подозрительным капитаном сломала подпоручика. Кроме этого странного Верещагина он был здесь единственным белым офицером, и когда двое — майор и лейтенант — направились к нему, все его мысли были заняты одним: убедить их, что он здесь случайно.
— Палишко, Васюк, — сказал майор. — Здесь есть кто-то из той группы?
Под пристальным взглядом лейтенанта подпоручик побледнел.
— Не-а, — сказал Палишко. — Только тот покойник. Вот, смотрите, — он протянул майору идентификационный браслет.
«На нем ваше имя и личный номер», — вспомнил Мухамметдинов проповедь дрилл-унтера. — «На случай, если дело пойдет плохо — группа крови. И на случай, если дело пойдет совсем плохо — вероисповедание. Так что сейчас по списку скажете мне, в кого вы верите…»
— Константин Томилин, 714006\VS, нулевая, православный, — прочитал майор. — Как его остальные называли?
— Костя, — прапорщик шмыгнул носом. — И Дядя Том. Я еще спрашивал у него, — кивок назад, — почему Дядя Том, он объяснил — потому что фамилия…
— Значит, настоящая… — рассудил майор. — Не хотел бы я, чтоб меня под выдуманной фамилией похоронили. Надень ему обратно, Сережа. — майор потянул ид-браслет Палишке.
— Ну, а ты что мне скажешь? — его зрачки уперлись в подпоручика.
— Ахмат Мухамметдинов, 800512\YH.
— Откуда?
— Из Ялты.
— Да хоть из Магадана! Вы нас гнали?
— Д-да…
— Сколько вас?
— Человек триста…
— Батальон?
— Д-да…
— Где они?
— Не знаю…
Палишко вернулся, гадко улыбаясь и поигрывая шлемом.
— Еще один герой нашелся?
Ахмат почувствовал, как немеют губы.
— Я правда не знаю! — быстро крикнул он. — Он… вызвал их сюда.
— Кто?
Ахмат кивнул на Верещагина.
— Давно?
— Нет… Не знаю, я не смотрел на часы. Мы еще там были, пока не… Не отступили.
— Минут сорок, — прикинул майор.
— Уходим? — спросил Васюк.
— Куда? Ялта вся под ними. Закрепимся здесь и вызовем помощь.
— Как?
— Кверху каком. Что ты знаешь про вот это вот? — Майор обвел рукой окружающее.
— Ни хрена он не зна… — сказал Верещагин. Конец фразы смял ботинок рядового Анисимова.
— А ты молчи, — майор даже не оглянулся. — Палишко, отведи его в кабинет, чтобы не маячил.
Подозрительного капитана уволокли прочь. Он успел сказать подпоручику что хотел: держаться версии «ничего не знаю». Глупо, решил Ахмат. Во-первых, он человек и ему страшно. Во-вторых, он и в самом деле ничего не знает, и жалеет об этом, потому что у него даже нет сведений, которыми можно заплатить за избавление от побоев.
— Еще раз: что ты знаешь про помехи? — спросил майор, присаживаясь перед подпоручиком на корточки и пристально глядя ему в глаза.
— Ничего, — покачал головой поручик.
— Так уж и ничего? Послушай, Палишко, этого орла: вышка работает на всю железку, а он ничего не знает. Отвечай быстро, где все это включается, где выключается?
— Там комната есть… — сказал Ахмат. — А может, и не комната… Но это все заперто. Человек. Он сидит, включает и выключает…
— Что, до сих пор сидит?
— Да, наверное… Я его видел один раз. Такой высокий, в очках.
— Был такой, — согласился майор. — Значит, никуда не делся, сидит там?
Ахмат кивнул.
— А какие-то запасные системы… Кабеля, люки?
— Я ничего не видел. Некогда было…
— Верю, верю. И как же с ним связывался твой командир? Как он вызвал помощь?
— У него был уоки-токи…
— Что?
— Рация.
— Такая? — Майор показал «уоки» убитого Томилина, раскуроченную пулей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238