— Не знаю. Спенсер. Быть может, Милли знает.— Твоя дочь?— Да, ей уже шестнадцать. Достаточно, чтобы они говорили между собой, делились секретами и тому подобное. Может, она знает что-то полезное для тебя. Позвать ее?— Да. Старые счета за телефонные переговоры, письма и подобные вещи могут явиться для нас ключом к разгадке. И еще мне нужна ее фотография.— Хорошо. Я позову Милли, а сам поищу счета и письма, пока ты с ней разговариваешь.Вот так! Он вчера не поехал домой и не занялся тем, что ему было сказано. Возможно, мне не хватает качеств лидера?По виду Милли можно было понять, что ее не радует перспектива беседовать со мной. Она села за стол и принялась безостановочно крутить перед собой пустую кофейную чашку отца. Шепард отправился на поиски телефонных счетов и писем. Милли ничего не говорила.— Милли, у тебя есть какие-нибудь мысли по поводу того, куда могла отправиться мать?Она покачала головой.— Ты не знаешь или не хочешь говорить?Она пожала плечами, продолжая аккуратно вращать чашку.— Хочешь, чтобы она вернулась?Она снова пожала плечами. Когда я привлекаю на помощь все свое обаяние, женщины плавятся, как масло.— Твое мнение, почему она убежала?— Не знаю, — ответила она, уставившись на чашку, — наверное, начинала открывать мне свое сердце.— Ты бы убежала на ее месте?— Я не стала бы бросать своих детей, — сказала она, сделав некоторое ударение на слове «своих».— Ты бросила бы своего мужа?— Его бы я бросила. — Она мотнула головой в сторону двери, за которой скрылся отец.— Почему?— Полное ничтожество.— Что же в нем особенно ничтожного?Она пожала плечами.— Слишком много работает? Проводит слишком много времени вне семьи?Она снова пожала плечами.— Милая, на углу, рядом с которым я привык околачиваться, если кого-нибудь называют ничтожеством, принято объяснять почему, особенно если речь идет о члене семьи.— Вот уж важное занятие, — фыркнула она.— Одна из особенностей, по которой дети отличаются от взрослых.— Кому хочется быть взрослым?— Я был и тем и другим, быть взрослым понравилось мне больше.— Конечно.— Кто лучшая подруга твоей матери?Она пожала плечами. Я уже стал подумывать о том, чтобы встать и вышвырнуть ее в окно. На мгновение мне стало легче от этой мысли, но люди, вероятно, посчитают меня хулиганом.— Ты любишь мать?Она подняла глаза к потолку и вздохнула:— Конечно.Она снова стала разглядывать кружки, оставленные донышком кофейной чашки. Быть может, мне стоило вместо девчонки выбросить в окно чашку.— Откуда ты знаешь, что она не попала в беду?— Я не знаю.— Откуда ты знаешь, что ее не похитили?— Я не знаю.— А может быть, она больна?О, богатство моего воображения! Быть может, она в плену у загадочного темного графа, в замке на английских болотах. Должен ли я говорить ребенку о подобной участи, которая предпочтительнее смерти?— Не знаю. Отец сказал, что она сбежала. Кому, как не ему, знать об этом наверняка?— Он ничего не знает, только предполагает. И присущим ему ничтожным образом пытается оградить тебя от еще больших волнений.— Тогда почему бы ему не узнать наверняка?— О, мысли гигант, освети нам дорогу. А зачем, по-твоему, он нанял меня?— Тогда почему и вы ничего не знаете? — Она перестала вращать чашку.— Именно сейчас я и пытаюсь все выяснить. Почему бы тебе не оказать мне помощь? До этого момента твой вклад в ее спасение составил четыре ответа «не знаю» и шесть пожиманий плечами. Плюс разговор о том, что твой отец — ничтожество, но ты не можешь объяснить причину.— А если она на самом деле убежала и не хочет возвращаться?— Значит, она не станет возвращаться. Я никогда не заковываю женщин в кандалы.— Я не знаю, где она.— Почему же она ушла? Есть хоть какие-то соображения на этот счет?— Вы уже спрашивали об этом.— Ты не ответила.— Мой отец действовал ей на нервы.— Каким образом?— Не знаю каким. Он всегда хватал ее, понимаете? Похлопывал по заду, просил поцеловать его, когда она пылесосила пол. И тому подобное. Ей это не нравилось.— Они обсуждали эту тему?— Не в моем присутствии.— А в твоем присутствии о чем они говорили?— О деньгах. Об этом разговаривал мой старик. А моя старуха некоторым образом слушала. Мой старик все время разговаривал о деньгах и бизнесе. Непрестанно повторял, что раскрутит дело и заработает кучу денег. Ничтожество.— Отец когда-нибудь плохо обращался с матерью?— Бил и тому подобное?— Все, что угодно.— Нет. На самом деле он обращался с ней как с королевой. Именно это и сводило ее с ума. Он не давал ей шагу ступить. Как вульгарно! Все время заискивал перед ней. Понимаете?— У нее были друзья, о которых не знал твой отец?Она слегка нахмурилась, потом покачала головой.— Мне никого не вспомнить.— Встречалась с другими мужчинами?— Мать? — удивленно переспросила Милли.— Такое иногда случается.— Только не с моей матерью. Никогда не поверю.— Милли, попытайся вспомнить что-нибудь такое, что может помочь мне разыскать твою мать.— Ничего не приходит в голову. Думаете, мне не хочется, чтобы она вернулась? Теперь ведь я готовлю еду, присматриваю за братом и сестрой, слежу за тем, чтобы вовремя приходила уборщица, и еще занимаюсь кучей других дел.— А где твой брат и сестра?— В клубе на побережье, счастливчики. А мне из-за вас приходится торчать дома.— Из-за меня?— Да, отец сказал, что я должна выполнять функции хозяйки. Пока не вернется мать. А мне так хочется пойти на скачки.— Жизнь временами бывает очень тяжелой, — сказал я.Она угрюмо надула губы. Мы помолчали с минуту.— Скачки будут целую неделю. Все там. Ребята, приехавшие на лето, все остальные.— И ты очень по ним скучаешь. Как скверно.— Конечно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57