— Почему?— Потому.— Своеобразный кодекс? Мужчина не подвержен самоанализу? Это проявление слабости? Слишком по-женски?— Это слишком бессмысленно. За меня говорят мои дела. Поиски нужных терминов и объяснений не приведут к улучшению ситуации. Совершенно неважно, напуган я или возбужден. Важно, сделаю я это или нет. Шепарду неважно — почему. Ему важно — если.— Ты не прав. Важно не только это. Всегда важно — почему.— Быть может, самое важное — как.— Как мы афористичны. Спенсер Трейси и Кэтрин Хепберн. Очень остроумно.— Его имя пишется через «си», — сказал я.Сьюзен повернулась на бок, спиной ко мне, и замолчала. Я выпил еще немного кофе. Легкое гудение кондиционера казалось весьма громким. Я просил вместе с завтраком принести номер «Стандард таймc» Нью-Бедфорда и сейчас, в тишине, взял его и развернул на разделе частных объявлений. Мое объявление было на месте. «Сестры, позвоните мне по 937-1434. Пам». Я просмотрел спортивные страницы и допил кофе. Двенадцать десять. Сложил газету и положил на сервировочный столик.— Мне пора, Сьюз.Она кивнула, не поворачиваясь.Я встал, надел солнечные очки и открыл дверь.— Спенсер, — сказала она, — я не хочу, чтобы мы сердились друг на друга.— Я тоже. — Я все еще держался за ручку двери.— Возвращайся поскорее. Я очень скучаю, когда тебя нет рядом.— Я тоже. — Оставил дверь открытой, подошел к ней и поцеловал в щеку. Она повернулась на спину и посмотрела на меня. Глаза ее были мокрыми. — Бай-бай, — сказал я.— Бай-бай.Я вышел, закрыл дверь и поехал к дому Харва Шепарда, чувствуя себя как-то странно.Не знаю, был ли я испуган, но Шепард испытывал такой страх, что не мог справиться со своим лицом. Кожа была чересчур сильно натянута на костях, он часто что-то сглатывал, довольно громко, пока мы ехали по Мейн-стрит к «Холлидей Инн».— Тебе совсем не обязательно знать, что я затеял, — сказал я. — Мне кажется, тебе самому будет лучше, если ты ничего не будешь знать. Пойми только, что я кое-что придумал и запустил в действие, и это, возможно, поможет тебе выпутаться из сложной ситуации.— Почему ты не можешь рассказать мне о своем плане?— Потому что там используется некоторое жульничество, а тебе, кажется, сейчас не до него.— Возможно, ты прав.Окна номера на втором этаже, в котором поселился Хоук, выходили на бассейн. Он сам открыл дверь, после того как я постучал, и мы с Шепардом вошли. Справа на бюро стояла разнообразная выпивка, на одной из кроватей валялся худой парень, читающий «Уолл-стрит джорнел». Кинг Пауэрс сидел за круглым столом, сложив руки на краю стола, перед ним лежала открытая папка. Все как в театре.— С кем это ты пришел? — спросил Пауэрс безразличным голосом.— Мы — друзья, — ответил я. — Всегда ходим вместе.Пауэрс был высоким мужчиной с мягкими чертами лица, бледной кожей и рыжеватыми волосами, они были достаточно длинными и подчеркивались курчавыми бакенбардами. В одежде он, похоже, придерживался вольного стиля. Свободный костюм в темно-бордовую клетку, белый ремень, белые туфли, белая шелковая сорочка, воротник которой выпущен на лацканы пиджака. На шее, на кожаном шнурке, висел бирюзовый наконечник стрелы, торчащий прямо вперед, будто в насмешку над собеседником.— Я не просил тебя приводить друзей, — сказал Пауэрс Шепарду.— Вы будете рады, что он так поступил, — заметил я. — Я принес вам такое, от чего ваш ридикюль распухнет от денег.— Я не пользуюсь ридикюлями, — буркнул Пауэрс.— О, — сказал я, — простите. Я подумал, что на кровати лежит ваша любовница.За моей спиной Хоук пробормотал:— Черт меня возьми.Парень на кровати оторвал взгляд от «Уолл-стрит джорнел» и нахмурился.— Хоук, — сказал Пауэрс, — гони его в шею.— Это — Спенсер, — объяснил Хоук. — Я вам о нем рассказывал. Любит пошалить, но вреда никому не причиняет. По крайней мере, не всегда.— Хоук, ты меня слышал. Я сказал — выкини его.— Он говорит о деньгах, Кинг. Возможно, вам стоит послушать.— Ты на меня работаешь, Хоук? Делай что тебе говорят.— Нет. Я делаю только то, что хочу. Никогда не делаю того, что мне говорят. Как и старина Спенсер. Можешь весь изораться на него, но он и пальцем не пошевелит, чтобы сделать то, чего не хочет делать. Вы с Мейси лучше выслушайте его. Он говорит о деньгах и, вероятно, не шутит. Если вам не понравится то, что он скажет, я выведу его.— Хорошо, хорошо. Ради Бога, давайте послушаем. Выкладывай.Лицо Пауэрса слегка покраснело. Он тяжело смотрел на меня. Мейси сел на кровати и опустил ноги на пол. В левой руке он по-прежнему держал «Уолл-стрит джорнел», заложив указательным пальцем нужное место.— О'кей, Кинг. Во-первых, Харв сейчас не может рассчитаться.— Тогда его задница превращается в травку, а я становлюсь косильщиком, — сказал Пауэрс.— Стильно, — восхитился я.— А?— Стильно. Крутой темно-бордовый цвет, белая сорочка. А в довершение ты и говоришь здорово. Просто парень — все при всем.— Будешь шутить со мной. Спенсер, скоро пожалеешь.— Спенсер, — сказал Хоук, — почему бы не перейти к той части, где говорится о зелененьких? Про ридикюль.— У меня есть купец с сотней тысяч долларов, которому нужно оружие. Меняю купца на Шепарда.— С чего ты взял, что я могу достать оружие?— Кинг, за сотню тысяч зелененьких ты сможешь достать даже танцующего африканского муравьеда.Он улыбнулся. У него были пухлые губы и, когда он улыбался, верхняя губа выворачивалась наизнанку. И над верхними зубами были видны десны.— Возможно, и могу, — сказал он. — Но Шепард должен мне очень много денег. — Он скользнул взглядом по листу бумаги в папке. — Тридцать тысяч. Я многим рисковал, отдавая эти деньги под рукопожатие, понимаешь? Очень трудно списать все это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57