Именем бога, именем отечества, я приказываю вам! Как бы страшно ни было открытие, которое вы готовы сделать, сеньор граф, как ни велико ваше нетерпение узнать границы вашего несчастья, дон Аннибал де Сальдибар, здесь не место и не время для таких объяснений: честь приказывает вам обоим переждать несколько часов. Нам следует немедленно ехать, час настал: несколько минут промедления могут погубить плоды всех наших трудов, всех наших усилий. Чего опасаетесь вы? Этот человек в вашей власти, он не убежит, и скоро вы получите возможность наказать его по заслугам.— О! — горестно вскричал дон Аннибал. — Как бы этот презренный не обманул наше мщение, мой друг! Я предчувствую ужасное несчастье.Граф и охотник печально опустили глаза.Отец Сандоваль тихо положил свою руку на плечо дона Аннибала, упавшего на стул, и охватил руками его голову.— Мужайтесь, друг! — сказал он кротко. — Правосудие божье никогда не дремлет. Вспомните закон, начертанный в сердце всякого честного человека: “исполняй свой долг, что бы ни случилось”.Но его собеседник отвечал заглушенным рыданием.— Вы не принадлежите более себе. — продолжал горячее священник. — Ваше сердце и рука принадлежат нашему отечеству… Будьте мужчиной, каково бы ни было ваше горе, поддержите себя, не теряйте силы для предстоящей борьбы. У каждого здесь своя чаша, которую он выпивает до дна. Идите, друг мой, идите, куда призывает вас долг: завтра вы будете думать о себе!Дон Аннибал, невольно подчиняясь этому влиятельному голосу, машинально поднялся, надвинул шляпу на глаза и молча вышел.Священник проводил его нежным взором.— О! — произнес он. — Как должен страдать этот железный человек, чтобы дойти до такого состояния!Повернувшись к графу, он прибавил с улыбкой:— Сеньор граф, вы мой пленник на двадцать четыре часа!— Я вас не покину, пока дело, для которого я приехал не будет окончено! — отвечал граф, вежливо кланяясь.— Эй, молодец, — продолжал священник, обращаясь к Диего Лопесу, во время всей предыдущей сцены остававшемуся неподвижным в своем углу с глазами, устремленными на пленника, — мой тюремщик освободит тебя от обязанности сторожить этого человека.— Это будет большим удовольствием для меня, ваша милость!— Хорошо! Передай же ему мой приказ прийти сюда живее. Пленник хорошо привязан, не так ли?— Сам сеньор Клари связал его.— Тогда я спокоен, идите!— Тем более, что я буду зорко следить за этим негодяем! — сказал Оливье, заряжая пистолет.— Хорошо! — сказал Диего Лопес.Он вышел.— Ваши лошади в состоянии сделать длинный путь, кабальеро?— Гм! — отвечал канадец. — Не слишком!— Очень хорошо! Вы выберете из моих, полковник Клари: ваш полк, который вы найдете в полном порядке, предназначен сегодняшней ночью для прикрытия.— Значит, мы должны ехать? — спросил граф.— Сию минуту.— А!Мексиканский генерал ударил в ладоши. Вошел офицер.— Велите немедленно оседлать лошадь, капитан! Обернули ли ноги лошадей, как я приказал?— Да, ваше превосходительство!— Хорошо. Через десять минут мы едем. Идите!Офицер поклонился и вышел.— Мы отправляемся в экспедицию? — спросил канадец.— Да! — лаконично отвечал генерал.— Carai! — вскричал охотник, радостно потирая руки. — Вот что я называю удачей: приехать прямо к экспедиции.— Которая будет, вероятно, серьезной! — вставил генерал.— Тем лучше. Значит, будет нажива.В этот момент сержант, сопровождаемый Диего Лопесом, показался в дверях хижины. За ним следовала дюжина солдат.— Кабальеро, — сказал генерал, — поручаю вам этого пленника, за которого вы мне отвечаете. Слышите?— Вполне, генерал, — отвечал почтительно сержант. — Ну-ка, вы! Возьмите этого негодяя!Солдаты окружили мажордома.Пока индеец оставался в хижине, он все время был холоден и невозмутим, как будто все, что делалось кругом, не касалось его.Выходя, он бросил ироничный взгляд на присутствующих и презрительно улыбнулся.— Нужно наблюдать за этим плутом, — произнес про себя охотник. — Он, наверное, замышляет какую-нибудь индейскую хитрость!Шум приближавшихся лошадей, смешанный с бряцаньем оружия, известил генерала о том, что его приказания исполнены.— Едем, сеньоры! — сказал он.Все вышли.Когда генерал и его эскорт были в седле, отец Сандоваль переместился во главу колонны.— В путь, кабальеро! — сказал он твердым и громким голосом. — С божьей помощью!Всадники помчались галопом, молчаливые и быстрые, как фантастические наездники немецкой баллады. Во время проезда через лагерь охотника очень удивило одно обстоятельство, о котором он не осмелился расспросить: повсюду горели бивачные огни, непрерывно выбрасывая блестящие снопы пламени, между тем как не видно было ни одного часового. Полнейшая тишина царила повсюду. Люди, пушки и багаж — все исчезло. Лагерь представлял совершенную пустыню.Окопы были брошены, ни один часовой не кричал: “Кто идет?” Никто не остановил отряд.Это было непонятно. Мексиканская армия, казалось, обратилась в дым.Эскорт выехал из лагеря, и его быстрый аллюр стал еще быстрее. Отряд направился к горам, рисовавшимся при слабом утреннем свете темными и пасмурными громадами. Немного позади улан следовал отряд из пятидесяти солдат, составлявший, так сказать, второй арьергард. Этими солдатами были подчиненные сержанта. Среди них, привязанный к лошади и впереди сидящему всаднику, находился мажордом.Сотавенто или Олень — смотря по тому, называть ли его мексиканским именем или индейским, — казалось, не потерял ни уверенности, ни мужества. Его лицо было спокойным, а глаза блестели по временам, как у дикого зверя.По правую и левую руку его ехали два солдата с ружьями наготове и внимательно следили за ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98