По шуму вверху путешественники поняли, что они проходили под ложем реки. Потом мало-помалу дно стало возвышаться. Подземелье образовывало массу поворотов, длинные галереи его терялись далеко во мраке. Все это указывало на то, что первые владельцы гасиенды, как осторожные люди, имели несколько выходов.Наконец, после трех четвертей часа пути, граф остановился перед массивной дубовой дверью, сплошь покрытой широкими и толстыми железными полосами.— Мы приехали! — сказал он.— Как, приехали? — спросил канадец. — Не в гасиенду же?— Да, мы в гасиенде и даже более, — у входа во двор!— Это невозможно! — сказал канадец.— Почему же?— Dam! Потому что дом вашей милости стоит на вершине довольно высокого холма.— Что же из этого?— Черт возьми! Кажется, мы не взбирались на холм.— Вы ошибаетесь, друг мой, мы на его вершине. Многочисленные переходы не позволили вам заметить повышения уровня, и вы, так сказать, незаметно сделали подъем, довольно трудный при других обстоятельствах.Граф надавил пружину. Дверь открылась. Канадец испустил возглас удивления: как сказал граф, дверь вела действительно во внутренний двор гасиенды дель Рио. В этот момент двор был пуст.Путешественники вошли, после чего дверь была герметично заперта, так что совершенно слилась со стеной. Охотник, несмотря на все старания, никак не мог определить ее положения.— Не будем терять времени, — сказал граф. — Диего Лопес, перенеси раненого в зеленую комнату. Не беспокойтесь о своей лошади, сеньор Клари, о ней позаботятся, идите.— Черт возьми! Животное имеет цену, и хотя бы ради особы, которой оно принадлежало, я хочу его сберечь.— Что касается этого, то будьте спокойны, о вашей лошади так же будут заботиться, как если бы она принадлежала мне.Успокоенный этим обещанием, канадец сошел на землю и отправился вслед за хозяином внутрь дома.Внезапный приезд графа и таинственное появление его в гасиенде удивило слуг, которые никак не могли понять, каким образом не заметили графа часовые.Дон Мельхиор был уложен в постель. Когда граф и канадец вошли в зеленую комнату, врач гасиенды заботливо ухаживал за ним. Молодой человек спал.— Ну! — спросил через минуту граф. — Что вы думаете об этом больном, доктор?— Этот молодой человек находится в таком состоянии, какое можно только ему пожелать. Я оказал ему помощь, которая, надеюсь, принесет хорошие результаты. Через два дня, если не будет серьезных осложнений, он будет, обещаю вам, чувствовать только слабость от многочисленных полученных им контузий.— Благодарю, доктор, за доброе предзнаменование. Заботьтесь об этом молодом человеке, как заботились бы обо мне самом. Мне бы очень хотелось, чтобы он скорее если не встал, то мог говорить.— Это я могу разрешить сегодня же вечером, ваша милость, — отвечал доктор. — Когда больной проснется, силы позволят ему ответить на все вопросы, какие вам угодно будет ему предложить.Граф и канадец обменялись при этом известии довольными взглядами.Предсказание врача оправдалось. Немного спустя после захода солнца дон Мельхиор открыл глаза.Сначала он был удивлен тем, что лежит в постели и видит врача. Но последний, с согласия графа, в нескольких словах сообщил ему суть дела. Память вернулась к дону Мельхиору, и он просил врача передать графу, что, подкрепив свои силы сном, он хотел бы видеть своего спасителя, чтобы поблагодарить его за оказанную услугу и получить позволение вернуться возможно скорее в гасиенду дель Барио, куда его призывают чрезвычайно важные дела.Граф и канадец поспешили к молодому человеку и, поздравив его со счастливой переменой положения, просили рассказать, как все произошло.Дон Мельхиор, узнав графа, который во время своего пребывания в гасиенде возбуждал несколько раз его интерес, пересказал все подробности случившегося. К тому же он знал, что граф близок к дону Аннибалу де Сальдибару, и надеялся, что испанский дворянин, быть может, согласится помочь ему в исполнении задуманного плана.Граф с грустью принял известие о несчастии с донной Эмилией. Он сейчас же понял, что западня, жертвою которой она стала, была мщением Красных Бизонов. Но в этом так ловко задуманном и так дерзко исполненном предприятии не все было для него ясно.Его беспокойство увеличивалось еще тем вероятным предположением, что похитители удалятся в непроходимые пустыни, служившие им убежищем, где невозможно было бы их преследовать, особенно во время тревожного состояния страны, находившейся накануне решительного восстания, одним из главных вождей которого был дон Аннибал де Сальдибар.Положение было серьезное, и граф не знал, как из него выйти.— Слушайте! — сказал канадец, хранивший молчание во время рассказа молодого человека. — Дело, о котором вы говорите, подчиняется общим законам. Испанские войска, как и мексиканские, не окажут вам никакой помощи: вы имеете дело с краснокожими, не забывайте этого.— Мы это знаем очень хорошо, — прервал граф, — но к чему это нас приведет?— Позвольте заметить, ваша милость, мне хорошо известны нравы индейцев. Уже пятнадцать лет я скитаюсь в пустыне и имел время их изучить. Поэтому я могу вам дать хороший совет.— Говорите, мой друг! — вскричал граф.— Что-нибудь одно надо предположить, — продолжал канадец. — Или краснокожие овладели донной Эмилией и ее дочерью, чтобы их убить, или затем, чтобы получить выкуп. В первом случае они не убьют их прежде восьми дней, так как это, по вашему мнению, мщение, а индейцы приносят свои жертвы только в присутствии всего народа. Для того же, чтобы собрать племена, часто очень удаленные друг от друга, надо время. Во втором случае вам нечего опасаться за жизнь двух женщин, — и завтра, а, может быть, даже сегодня, в гасиенду явятся парламентарии вести переговоры о выкупе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98