Мало-помалу ее голос ослабел, так что последние слова трудно было уловить.Наступило довольно продолжительное молчание, которого молодая девушка не смела нарушить из уважения к горестному раздумью матери.Ее глаза, между тем, внимательно устремлены были на двор.Вдруг она вздрогнула.— Ах! — воскликнула она радостным и беспокойным в то же время голосом. — Вот и дон Мельхиор!— Что ты сказала? — спросила донна Эмилия, с живостью поднимая голову. — Ты, кажется, произнесла имя дона Мельхиора?— Действительно, мама! — робко отвечала она.— Что же ты сказала о доне Мельхиоре, дочь моя?— Ничего, мама. Я только заметила его на дворе и думаю, что он направляется сюда.— Добро пожаловать, я жду его с нетерпением. Но как только он войдет, ты удалишься в свою комнату и не выйдешь оттуда, пока я не позову тебя. Мне нужно поговорить с этим молодым человеком о серьезных делах, о которых тебе совершенно лишнее знать.— Я повинуюсь, мама, — отвечала, вставая, девушка. — Его шаги раздаются в коридоре, я ухожу.— Иди, дитя мое, скоро я позову тебя.Диана наклонилась к матери и поцеловала ее в лоб, а затем скрылась, как птица, в тот самый момент, когда стук в дверь возвестил о посетителе.Донна Эмилия подождала, пока дверь за дочерью не закрылась, и тогда громко сказала:— Войдите!Дверь салона медленно повернулась на петлях, и вошел дон Мельхиор.Он снял шляпу и почтительно приблизился к донне Эмилии, которая, не оставляя своего места у окна, полуобернулась к нему.— Вы оказали честь позвать меня! — сказал он, останавливаясь в трех или четырех шагах от нее.— Да, кабальеро, — отвечала донна Эмилия. — Вы знаете, что я была несколько дней в отсутствии и вернулась только несколько часов тому назад. Мне не известно, следовательно, что здесь происходит, и я жду от вас объяснений.— Когда вы оставили гасиенду, против обыкновения не пригласив меня с собой, я сначала весьма опечалился, думая, что надоел вам. Потом решил, что вы сочли полезнее для себя мое пребывание здесь.— Ваше предположение было справедливо, — отвечала она с легкой улыбкой, — продолжайте. Да сядьте здесь, рядом со мной! — прибавила она мягким тоном.Молодой человек почтительно склонился и занял указанное ему место.— Мне нет надобности говорить вам о цели настоящего собрания и об его участниках.— Нет, дальше!— Но между этими лицами есть одно, о присутствии которого вы не подозреваете.— Кто же это?— Отец Сандоваль.— Отец Сандоваль! — повторила она с дрожью в голосе. — Это невозможно: он пленник испанцев.— Он здесь.— Странно. Каким же образом я ничего не знала об этом?— Он прибыл в гасиенду вместе с доном Орелио Гутиеррецем.— Но я видела дона Орелио почти у самой крепости, с ним ехали только два лесных бродяги, янки или канадцев, и два мексиканских пеона.— Один из этих пеонов и был отец Сандоваль. Достоуважаемый отец согласился на это переодевание, вероятно, с целью избежать столкновения с испанскими шпионами.— Да, иной причины не может быть: этого требовала осторожность. Продолжайте!— Отец Сандоваль единогласно избран был вождем.— Действительно, он один имеет право командовать этими гордыми землевладельцами. А какие полномочия даны ему?— Извините, но я должен сообщить вам еще об одном лице, присутствия которого не ждали и не желали, но который все-таки приехал.— Граф Мельгоза, не так ли? Я знала, что он приедет. Он явился, без сомнения, в качестве грозного вестника? Уехал он?— Нет еще. Он покинет гасиенду завтра на восходе солнца вместе с доном Оливье Клари, одним из канадских охотников, привезенных доном Орелио. Ему отец Сандоваль поручил доставить по назначению свой ответ на манифест правителя.— Очень хорошо. У нас еще много времени. Этой ночью мы выедем. Вы будете сопровождать меня, дон Мельхиор. Позаботьтесь, чтобы все было готово к полночи и чтобы наш отъезд остался в тайне.— Будет исполнено.— А мажордом?Этот вопрос сделан был тоном, свидетельствовавшим о придаваемой ему важности.— Все, по-прежнему, непроницаем и полон усердия, — отвечал он. — Его поведение не дает никакого повода подозревать измену.— Странно, — произнесла она. — Для меня, однако, очевидно, что этот человек изменник и что он играет двуличную роль. Как его разоблачить? О! доказательство, доказательство, как бы ничтожно оно ни было! Теперь вы можете идти.Молодой человек поднялся.— Позвольте мне! — робко сказал он. — Обратиться к вам с одним вопросом.— Говорите, я вас слушаю.— Я не имел счастья видеть донну Диану, — произнес он нерешительно. — Надеюсь, что поездка не отразилась дурно на ее драгоценном здоровье?Донна Эмилия нахмурила брови, и облако неудовольствия затуманило ее лицо. Но сейчас же овладев собой, она мягко отвечала:— Донна Диана здорова, дон Мельхиор.— О, тем лучше! — отвечал он с нескрываемой радостью.И, низко поклонившись донне Эмилии, он направился к двери.— Бедное дитя! — тихо произнесла она, провожая его взглядом.Когда он подошел к самой двери, она окликнула его.— Я забыла, — сказала она. — Постарайтесь передать отцу Сандовалю, что я была бы рада поговорить с ним сегодня вечером, после вечерни!— Я передам ему ваше желание. Других приказаний не будет?— Нет, идите!Молодой человек опять поклонился и вышел.Едва успела закрыться за ним дверь, как Диана выбежала из спальни и бросилась к донне Эмилии.— Что это значит? — спросила та. — Зачем ты вернулась без зова?— О, мама! простите, но я слишком страдала.Донна Эмилия отошла и заглянула в лицо дочери.— Что это значит, сеньорита? — сказала она строго. — На что ты намекаешь?Девушка спрятала голову на ее груди и залилась слезами.— Диана! Диана!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98