Это были первые слова со времени отъезда из гасиенды.Лошади галопом исчезли в листве.Оставим теперь на время донну Эмилию и вернемся в гасиенду дель Барио.Два канадца, как мы уже сказали выше, спали, растянувшись на земле.Сумах не мог бы сказать, как долго продолжался его сон, когда вдруг почувствовал, что его кто-то тихо трогает за плечо.Охотники и лесные бродяги имеют по самому образу своей жизни, чрезвычайно чуткий сон. Сумах почти мгновенно открыл глаза: над ним склонился какой-то человек и смотрел на него, приложив палец к губам в знак осторожности.— Шш! — промолвил этот человек. — Вставайте и следуйте за мной.— Гм! — произнес канадец. — Я слыхал, что там, где таинственность, легче всего поживиться. Вот подходящий случай проверить справедливость пословицы.Не выразив ни малейшего удивления, Сумах или Оливье — как угодно читателю — поднялся со своего сырого ложа, завернулся старательно в плащ, чтобы защититься от ночной свежести, и удостоверившись в присутствии пистолетов и ножа, без колебаний последовал за своим таинственным путеводителем.Последний, по-видимому, хорошо знал гасиенду и провел его через несколько коридоров и залов, слабо освещенных коптящими свечами, прикрепленными к стенам, до маленькой комнаты, совершенно лишенной мебели, за исключением двух стульев и стола. Здесь он остановился.Этот человек, старательно закутанный в большой плащ, совершенно скрывавший его черты, засветил потайной фонарь, окинул комнату быстрым взглядом, запер дверь, поставил фонарь на стол, взял стул и пригласил канадца сесть.— Сядем и поговорим, — сказал он.Канадец поклонился. Потом с величайшим хладнокровием он положил около себя на стол свои пистолеты, сел и, подперев голову руками, взглянул иронично на своего незнакомого собеседника.— Поговорим, я рад! — отвечал он.— Зачем принимаете вы эти предосторожности? — сказал тот, указывая на пистолеты.— Dam! По очень простой причине: чтобы в случае нужды иметь веский аргумент, способный убедить вас.Незнакомец засмеялся.— Вы осторожны! — сказал он.— Осторожность — мать безопасности, — отвечал наставительно канадец.— Я вас не осуждаю, — отвечал незнакомец, продолжая смеяться. — Нужно сознаться, что я очень доволен вашим поведением.— Тем лучше.— Что касается меня, то вы видите, — сказал он, откидывая свой плащ, — что на мне нет ни одной иголки.— Это понятно, — возразил канадец, — вы у себя.— Как, у себя?! — воскликнул с изумлением незнакомец. — Откуда вы это знаете?— Я хочу сказать, что вы в своей стране, а я — иностранец, вот и все.— А! очень хорошо. Но чтобы уверить вас совершенно и доказать, что я хочу играть с вами в открытую, посмотрите на меня! — сказал он, снимая широкополую шляпу, скрывавшую его лицо.— Отец Сандоваль! — вскричал канадец, с изумлением узнав священника.— Шш! — живо произнес тот. — Не так громко. Разве вы забыли, что наш разговор должен быть тайной?Сумах молча наклонил голову и, разрядив пистолеты, заткнул их за пояс.— Что вы так нахмурились? — спросил священник. — Разве вы недовольны, что узнали меня?— О нет, не то! — отвечал он.— Тогда, что же?— Признаюсь, я удивлен. Вы, кажется, сообщили мне все, что следует.— Вы уверены в этом?— Как, уверен ли я! — вскричал Оливье с удивлением.— Да! — с улыбкой подтвердил священник.— Dam! Если я не видел вас во сне, то, клянусь, что вчера мы встречались в первый раз.— Посмотрите на меня хорошенько, друг мой, — сказал Сандоваль с улыбкой. — Вы действительно поклянетесь, что никогда прежде меня не видели?Канадец, все более и более удивленный, наклонился к своему собеседнику, поднес фонарь к его лицу и внимательно в него вгляделся.Минуту спустя, он поставил фонарь на стол и со смущенным видом почесал голову.— Странно, — сказал он, — теперь мне кажется, что вы правы. Некоторые черты вашего лица, на которые я сначала не обратил внимания, приходят мне на память, но я все-таки не могу припомнить, где и как мы встречались, если это так, как вы утверждаете.— Я не говорил, что мы с вами были положительно знакомы, но мы все-таки встречались и около двух часов пробыли вместе.— Послушайте, я не сомневаюсь в ваших словах. Вы мне кажетесь слишком серьезным человеком для подобных шуток. Объяснитесь откровенно. Я думаю, это единственное средство выяснить дело.— Мне хотелось избегнуть этого: теперь я должен буду потребовать от вас в силу обещания того, что я хотел получить только от вашей честности и доброго сердца.— Вы становитесь, мой добрый отец, все более и более загадочным, и я не знаю, когда все это кончится.— Одно слово покажет вам это.— Скажите же скорее, by God! Черт возьми! Я в эту минуту любопытен, как старая баба.— Разве вы забыли бобровый пруд, близ которого индейцы привязали вас, вымазав медом?— Vive Dios! — искренне воскликнул Сумах. — Где у меня был ум? Я забыл лицо христианина, столь великодушно спасшего меня от ужасной смерти! By God! Мой добрый отец, простите меня. В этом виноваты были только мои глаза, так как воспоминание о вас всегда жило в глубине моего сердца таким же свежим, каким оно было шесть лет тому назад, когда вы с риском для жизни оказали мне эту величайшую услугу.Отец Сандоваль дружески ответил на искреннюю тираду канадца и с минуту молча смотрел на него, как бы стараясь прочесть самые сокровенные его мысли, проникнуть в самую глубину его души.— Как! — воскликнул канадец. — Вы сомневаетесь во мне? Черт возьми! Я не хотел бы этому верить. Правда, я только бедный искатель приключений, но имею претензии считать себя человеком. Мы, лесные бродяги, не щадим врагов, но зато лучше, может быть, чем горожане, умеем помнить благодеяния.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98