Каждый самолет разведэскадрильи имел на борту радиопередатчик и был оборудован фотоаппаратурой.
Иван Иванович Розов последние недели начал прихварывать. Заметно похудел, порой корчился от боли. Наш «доктор Карло» поставил диагноз – «язва желудка» и хотел отправить в госпиталь. Но командир эскадрильи и слушать об этом не хотел, стремился летать вместе со своими разведчиками. Командование полка, зная состояние Розова, старалось ограничить его вылеты. Но Иван Иванович рвался в небо. Когда же не было разведзаданий, эскадрилья ходила вместе со всеми штурмовать вражеские объекты.
В августе и начале сентября 1944 года в Прибалтике развернулись бои за Эстонию в районе Тарту и Волди, Наносились удары по артиллерии, по контратакующим танкам и отступающим войскам врага.
В середине сентября нас перенацелили на рижское направление. Развернулись бои в районе Тырва, Валка, Валмиера, Смилтене. 1 октября наш полк и весь корпус перебросили на юг Прибалтики, в Литву, под Шяуляй. Маршрут перелета пролегал параллельно линии фронта.
Перебазирование Ил-2 прошло успешно, а вот с частью технического состава, перелетавшего на транспортном Ли-2, случилась беда. Самолет отклонился от маршрута, попал на вражескую территорию и был подбит. Летчик посадил горящую машину в лесу, на территории, занятой противником. К месту посадки устремились вражеские автоматчики. Техники и экипаж бросились врассыпную. Но уйти от погони, выбраться к своим удалось не всем. Среди спасшихся был старший техник-лейтенант Фоменко. Он-то и рассказал о случившемся.
На первом из аэродромов, где мы заночевали, базировались летчики морской авиации. Такой же, как и мы, фронтовой народ, такие же самолеты-штурмовики. Только форма у летчиков своя, морская. Ужинали мы вместе, было много рассказов-воспоминаний об ударах морской авиации на Балтийском побережье по фашистским кораблям и десантам, морским портам и базам. Поднялся летчик-моряк и провозгласил тост:
– За густой туман над Либавой Ныне г. Лиепая. – Ред.

, друзья. И за скорую победу!
Насчет второй части тоста все ясно. Первая же часть его была не всем понятна. Через Либаву гитлеровцы снабжали свою курляндскую группировку. И нашпиговали этот район зенитными батареями, а с воздуха надежно прикрыли истребителями. Так что нашим штурмовикам приходилось нелегко. Потому-то туман над Либавой становился нашим союзником.
Наш штурмовой корпус действовал в интересах 1-го Прибалтийского фронта, наступавшего в сторону Мемеля Ныне г. Клайпеда. – Ред.

. Вылетать приходилось часто. Противник пытался задержать наши войска и прикрывал подходы к Восточной Пруссии. Гитлеровцы бросали в контратаки крупные массы танков, и нам приходилось пробивать с воздуха бреши в этих бронированных лавинах. В одном из вылетов отличилась группа капитана Александра Карпова. Стало известно: на правом фланге фронта под Шяуляем противник сосредоточил много танков, намереваясь контратаковать советские войска. Наши штурмовики поспели вовремя и метким ударом сорвали замысел врага. Сам командующий фронтом объявил летчикам благодарность. Мой друг Александр ходил в именинниках. Наш герой летал по-геройски! В эти дни полк облетела радостная весть: возвратился Саша Амбарнов! Напомню, что год тому назад мой однокашник по Чкаловскому училищу не вернулся с задания после штурмовки аэродрома Кутейниково в Донбассе. С тех пор мы не знали, жив ли наш боевой товарищ. И только сейчас услышали, сколько горя он хлебнул вместе со своим воздушным стрелком Жогой. После вынужденной, посадки им удалось выбраться из самолета и спрятаться в посевах. Но нагрянула облава, завязалась перестрелка. Амбарнов был ранен в ногу и вместе с Жогой схвачен фашистами. Из лагеря в лагерь перебрасывали гитлеровцы пленных летчика и стрелка, но потом разлучили их.
– Одно время я вдруг почувствовал перемену в отношениях ко мне, – рассказывал Александр. – Начали хорошо кормить, вместо допросов с побоями – угощение беседами о победах армии фюрера. А потом прямо предложили перейти на сторону «Великой Германии». Ну я им ответил… После этого долго отлеживался в карцере. Нет, друзья, вы просто не представляете, какие круги ада пришлось мне пройти! – воскликнул Саша и отвернулся, чтобы никто не видел набежавшую слезу.
Амбарнов оказался под Киевом, в дарницком лагере военнопленных. Гитлеровцы готовились подорвать лагерь, но помешало стремительное наступление советских войск. Наконец, летчик обрел свободу, с трудом, ко добился возвращения в свой полк. Не тот сейчас был Саша Амбарнов. Пропала веселость, заметно хромает на правую ногу, жалуется, что нога потеряла чувствительность. Подполковник Смыков вначале разрешил Амбарнову летать на связном По-2. Это огорчило летчика, он хотел быстрее получить боевую машину, переживал, что ему, как он думал, не доверяют. Мы с Карповым убеждали друга:
– Не спеши, Саша, окрепни. Полетай на «кукурузнике», изучи район. Все-таки год не сидел в кабине…
– Да я ее там, в лагерях, сотни раз вспоминал! – с обидой отвечал Амбарнов. – Закрою глаза и словно щупаю каждую ручку, каждую деталь. О вас думал. Гадал, где воюете, кто жив, а кого уже нет…
Вскоре Амбарнов снова сел на штурмовик. Летал он так, словно хотел быстрее наверстать упущенное, с неистощимой ненавистью к врагам.
В октябре Иван Иванович Мартынов с несколькими летчиками улетел на завод за новыми самолетами. Мне пришлось взять на себя обязанности заместителя командира полка. Забот прибавилось, как говорится, под завязку. Группы одна за другой уходили на задание, а я оставался на земле, выпуская самолеты, находился на командном пункте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85