Примерно такая ситуация сложилась с принявшим нашу эскадрилью бывшим заместителем капитана Ширяева. По сути, это был неплохой человек. Он был старше нас по возрасту и имел боевой опыт. Грудь его украшал орден Красного Знамени – свидетельство прошлых славных дел. Но после первых, особенно тяжелых вылетов на штурмовку мы заметили: наш старший товарищ летает с излишней осторожностью, боится риска, часто старается действовать один. На этот счет у летчиков были разные мнения. Одни считали заместителя командира эскадрильи «себе на уме», другие стали опасаться ходить с ним на задания. Было непонятно – то ли такой уж у него характер, то ли он переживает затянувшийся кризис. Как бы там ни было, но более достойной кандидатуры на должность комэска не нашли, и заместитель стал командиром эскадрильи. Однако и став комэском, летчик не изменил своего поведения. Однажды он возвратился с задания с бомбами и скрыл это. В другой раз, уходя от цели после штурмовки, нырнул в облако, оставив на произвол судьбы молодых ведомых. В полку заговорили об этом с возмущением. На войне самое страшное – потерять доверие товарищей, боевых друзей. В один из тех тревожных для эскадрильи дней комиссар Сатаев пригласил меня к командиру полка. В землянке собрался командный состав части. Майор Еськов, поздоровавшись, осмотрел меня с ног до головы, словно видел впервые, потом тоном приказа объявил:
– Товарищ лейтенант Пальмов! Вы назначаетесь командиром первой эскадрильи…
Этого я не ожидал. Решил отказаться. Но пока собирался ответить, майор Еськов перешел к другим делам. А меня мучили сомнения. Ведь эскадрилья – основное подразделение в авиации, способное самостоятельно решать тактические задачи. Три звена, девять самолетов. Командир эскадрильи отвечает за выбор цели для атаки, за точность удара по врагу, за оборону группы в воздухе, за возвращение на свой аэродром. Он увлекает в бой личным примером. «Делай, как я» – вот его девиз. Недаром командир в полете – всегда ведущий, его подчиненные – ведомые. Вспомнился случай двухмесячной давности, еще в запасном полку. Мое звено выполняло полет по маршруту с последующим бомбометанием и стрельбой на полигоне. Маршрут незнакомый, вокруг голая степь, ориентиров почти никаких. Вылетели без шлемофонов, поэтому связь в группе была чисто зрительная. Перед вылетом я объявил:
– Если у меня возникнут сомнения в ориентировке, покачаю с крыла на крыло. Кто уверен – выходи вперед и веди дальше.
Опасался не за командирский авторитет, а за безопасность звена. Действительно, на одном из отрезков маршрута вкралось сомнение: правильно ли веду группу? Качнул крылом. И сразу правый ведомый рванулся вперед, бодро повел группу. Потом вдруг сделал доворот в мою сторону, и я оказался впереди, а он быстро занял свое прежнее место. Давай, мол, командир, бери ответственность на себя, восстанавливай ориентировку. Хорошо, что впереди по курсу была Волга. После полета капитан Ширяев тогда спросил:
– Где это вы так долго ходили?
Я откровенно обо всем рассказал. Капитан заметил:
– Вы получили хороший урок. Командир всегда должен помнить – он единолично отвечает за группу.
Тогда было звено, сейчас – эскадрилья. Справлюсь ли? Сатаев словно прочитал мои мысли. Выйдя из землянки, взял за локоть:
– Ничего, Василь, не теряйся. Наследство у тебя хорошее. Мы с Савичевым возьмем на себя заботы земные. А твое дело – летная и боевая работа.
В тот момент мне очень нужна была дружеская поддержка. От слов комиссара на душе сразу стало спокойнее. Приказ есть приказ, и его надо выполнять как можно лучше. А вскоре наступил мой главный экзамен.
19 ноября 1942 года началось мощное наступление советских войск под Сталинградом. В этот день части Юго-Западного фронта почти полностью подавили оборону гитлеровцев и прорвали фронт на семи участках. На следующий день перешли в наступление войска Сталинградского фронта, в состав которого вошли части и соединения 51, 57 и 64-й общевойсковых армий и нашей 8-й воздушной армии. Вражеская оборона была прорвана по всей глубине. Развивая наступление, наши войска окружили в междуречье Волги и Дона 6-ю армию Паулюса и часть соединений 4-й танковой армии противника. Мы, конечно, ждали наступления, но не знали, что 19 ноября войдет в историю столь знаменательной датой, станет началом коренного перелома во всем ходе второй мировой войны.
Утром 20 ноября в нашем штурмовом полку, находившемся на южном фланге Сталинградского фронта, состоялся митинг, на котором был зачитан приказ командующего фронтом. Суть его сводилась к следующему: советские войска сумели отстоять Сталинград, а теперь должны отбросить врага далеко от Волги. 20 ноября нашей эскадрилье предстояло нанести удар по высоте в районе Халхуты. Майор Еськов вызвал на КП меня и моего предшественника, старшего лейтенанта. Тот уже знал о моем назначении командиром эскадрильи и отнесся к этому чуть ли не с облегчением. И поэтому был удивлен, когда командир полка назначил его ведущим группы, а меня – заместителем. В этом был свой резон. Задача предстояла очень серьезная и ответственная: не так просто найти в степи высотку, окруженную нашими войсками. И, конечно, лучше с этим делом справится летчик с большим опытом.
– За десять километров до цели, – майор Еськов указал на карте, – получите разрешение с земли на штурмовку. Сигнал – белое полотнище. Задача ясна?
Вопрос относился к двоим, и мы ответили:
– Так точно!
Возвращаясь в эскадрилью, старший лейтенант предупредил:
– Если буду сомневаться в ориентировке, качну крылом. Тогда выходи вперед и веди…
Что ж, так и я поступал, дело привычное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85