Что бы уж там ни случилось.– Я тоже надеюсь.У дверей кафе она показывает мне на спортивный «мерседес» с откидным верхом:– Ракель дала мне тачку, пока моя «миата» в ремонте. Ракель – монахиня. – Губы Дженет против ее воли расползаются в улыбке. – Я хочу сказать, стриптизерша, изображает монахиню. Но они мне очень помогли, правда, Джек.– Попроси их помолиться за меня. – Я перегибаюсь через сиденье и чмокаю ее в щеку.– Можно мне еще раз послушать песню? Она ведь просто супер, правда?– Ага, и на стереосистеме в монастырском автомобиле за шестьдесят тысяч баксов она будет звучать еще лучше.Я вынимаю диск из магнитолы и отдаю его Дженет. А затем достаю с заднего сиденья пакет, в котором лежит копия жесткого диска.– Здесь все, что он написал для альбома, – говорю я сестре Джимми. – Теперь это твое.– А как же Клио?– С сегодняшнего дня Клио начинает искать новое звучание. Так я думаю.Дженет приподнимает солнечные очки и рассматривает пластиковую коробочку со всех сторон, точно кубик Рубика. Когда она вновь обращает взор на меня, плечи ее дрожат.– Джек, я все еще не могу поверить, что его больше нет. А я не могу поверить, что его вдове это сойдет с рук.– Мне очень жаль, Дженет. – Не могу описать, как мне жаль.Она смахивает слезы и берет себя в руки. Одним коленом придерживая дверь, она говорит:– Слушай, я должна тебе кое-что показать. Пошли со мной.– У меня встреча с подругой через десять минут.– Тогда бери ее с собой.– Но…– Никаких «но», – говорит Дженет Траш тоном непоколебимого спецназовца.
В возрасте сорока шести лет мой отец напился, упал с дерева и умер. Жалкий финал, и остаток своих дней я проведу, воображая это происшествие во всех подробностях. Сейчас мне сорок семь, я благодарен судьбе, спокоен и весел, потому что мне дано провести на этой земле больше времени, чем человеку, которому я обязан своим появлением. Может, это и ужасно, зато искренне. Я не мог ни любить, ни ненавидеть своего старика, да это и не важно. Судьба шутит по-черному, ей плевать на наши чувства. Я был бы рад, если бы он дожил до девяноста, жонглируя зубными протезами и кардиостимуляторами на потеху туристам в доках Мэллори. Но я не менее рад, что не пошел по его нетрезвым стопам и не откинулся в абсурдные сорок шесть лет. Если и есть (как предполагает моя мать) паршивый ген в его родне, отныне я буду считать его рецессивным. Я постараюсь не напиваться и не преследовать роковых зверюшек на деревьях авокадо. Я не собираюсь умирать идиотской смертью, я намереваюсь прожить долгую рациональную жизнь.Может быть, даже вместе с Эммой.Мы последовали за сестрой Джимми через дамбу на маленькое кладбище «Тенистые пальмы». Во Флориде нет больших кладбищ: земля в прибрежной зоне слишком дорогая. Многих из тех, кто отправляется на тот свет здесь, перевозят грузом «200» на север – если кто-то из родных позаботился о том, чтобы зарезервировать им местечко на тамошнем погосте.– Зачем мы здесь? – спрашивает Эмма, когда мы проходим в ворота «Тенистых пальм».– Если бы я знал.Я встретился с ней у дверей спортзала. Теперь она переживает, что кроссовки и спортивный костюм – неподходящий наряд для визита в приют скорби.– Ты просто не видела, в чем Дженет, – говорю я.Я знакомлю их в тени часовни, оттуда открывается вид на ряды могил, уходящие по склону вниз. В этой части штата нет природных холмов, но здесь его создали специально, насыпав известняк. Место, откуда его брали, теперь называется Прудом Святых Душ.Дженет отправляет жвачку за щеку.– Знаю, это может показаться странным. Но спасибо, что пришли.– Эмма – мой редактор.– То есть, типа, твой начальник?– Ага. Железный кулак.– Значит, тебе все известно, – обращается к ней Дженет. – Ну, что случилось с моим братом и прочее? То, что мне рассказывал Джек, – это правда?– Да, – в начальственной манере отвечает Эмма.– Но вы не можете напечатать статью об этом в газете?– Нам нужны доказательства, как в полиции.– Или нам нужно заставить полицию подтвердить, что у них есть доказательства, – вставляю я.Дженет хмурит брови и нервно притопывает ногой.– Джек, я не хочу снова распустить нюни. Я же не плакса какая.– Здесь нечего стыдиться. – Я, например, рыдаю каждый раз, когда показывают «Старого Брехуна». «Старый Брехун» («Old Yeller», 1957) – фильм студии Уолта Диснея по одноименному роману Фреда Гипсона. Старый Брехун – кличка собаки, которая в конце фильма умирает.

Дженет обращается к Эмме:– Могу я тебя спросить? Ты веришь в реинкарнацию?Эмма смотрит на меня, ища поддержки, но в этом вопросе я пас. После минутного колебания Эмма отвечает:– Я верю, что все возможно.– Я тоже. – Дженет подходит ближе. – Послушайте, это очень серьезно. Вы должны посмотреть мне в глаза и сказать, что Клио Рио убила моего брата. Ну, ребята, вы уверены?– На девяносто девять процентов, – говорю я.– На девяносто восемь, – говорит Эмма.– Ладно, наверное, этого хватит. – Дженет надувает пузырь из жвачки. – Идите за мной.Стуча сандалиями, она спускается по холму вдоль рядов могил. Мы идем следом; Эмма идет впереди меня, на ходу глотая минералку из пластиковой бутылки.Как ни странно, я не стараюсь отвести глаза от надписей и говорящих цифр, высеченных на надгробиях, – дата рождения покойного и дата его… упокоения.Если цифры складываются в число сорок семь, что с того? С днем рождения, Джек!
На каждого это сваливается по-своему и в свое время. Семнадцать дней спустя после смерти Джимми Стомы его сестра наконец осознала ужасную правду. Дженет преклоняет колени у свежей могилы перед новеньким блестящим памятником.Эмма в недоумении, а вот я, кажется, начинаю что-то понимать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111