И я его взял. Я боюсь оружия до трясучки, но смерти я боюсь еще сильнее. Поэтому теперь на моем кухонном столе лежит заряженный дамский кольт 38-го калибра, который теоретически более компактен и менее заметен в сумочке, чем модель для мачо. Мне это вполне подходит: люблю изящные вещицы. А еще на столе два жестких диска: мастер-диск Джимми и его идентичная копия, сделанная сегодня приятелем Хуана, юным вундеркиндом Домми, в обмен на несколько бейсбольных карточек Высшей лиги общей стоимостью двадцать баксов.Хуан – вот с кем необходимо проконсультироваться, но сейчас он в Тампе, на игре «Дэвил Рэйз». Он единственный из моих знакомых, кто имел дело с первобытным импульсом; он мог бы мне рассказать, как принять такое решение и как потом с этим жить. Я не планирую никого убивать, но уверен, что ради Эммы способен на это, равно как и на многое другое. Эта мысль наполняет меня бодростью и жаждой деятельности. Эмма жива, и я сделаю все, чтобы ее вернуть. Другого выхода нет – что толку сейчас дергаться?Когда я спросил Карлу Кандиллу, зачем ей пистолет, она ответила:– Проснись, Джек! Я – молодая красотка, живу одна. Дошло?– А твоя мать знает?– Она мне сама его купила.– Быть того не может, – говорю я.– Серьезно. У нее тоже есть пистолет.– У Анны есть пушка? У нашей Анны? На что Карла ответила:– Она никогда тебе не рассказывала, потому что не хотела пугать. Ничего особенного.Сколь многого я не знаю.Я приезжаю в клуб в четверть одиннадцатого. Клио Рио подозревает, что на мне микрофон, и далее следует сцена, достойная пера Дерека Гренобля: Джерри отводит меня в мужской туалет и грубо ощупывает с головы до ног. К счастью, я оставил дамский кольт под передним сиденьем «мустанга».В уютной обстановке туалетной кабинки я отпускаю Джерри комплимент по поводу стильной бархатной повязки на глазу:– А одеколон вот не очень. Напоминает, знаешь ли, перебродившую поросячью мочу. Зачем она заставляет тебя им поливаться?– Заткни хлебало, – рявкает он и заряжает мне кулаком по ребрам.Как только я прихожу в себя, мы возвращаемся за наш столик. Оказывается, к нам успел присоединиться Лореаль и его сверкающая волосня. Да, вот уж компашка подобралась. На Клио белые кожаные штаны и такая же куртка на голое тело. Сегодня ее «паж» цвета фуксии, а веки и губы кобальтовые. Паршиво, кстати, смотрится с этим ее мегазагаром.Приносят напитки, и происходит светская беседа – беседует в основном Лореаль. Он намедни слушал «Ноу Даут», «Ноу Даут» (с 1987) – американская альтернативная рок-группа.

вдохновился и хочет для альбома Клио «замутить одну понто-вую фишку». Она равнодушно кивает и закуривает очередную сигарету. Сегодня вдовушке не до «отверток» – она пьет черный кофе. Мы с Лореалем предпочитаем «Будвайзер», а одноглазый Джерри попивает диетическую колу. Ну как же, трезвость – оружие головореза.Как только диджей, скандинавский растафарианец, делает перерыв, я прошу Лореаля заткнуться, потому что собираюсь поговорить с Клио о деле. Вдову, похоже, забавляет моя грубость по отношению к ее приятелю – нет сомнений, она бросит этого шута, как только выйдет ее альбом. Наверняка она уже не столь активно ротиком работает.– Дело обстоит так, миссис Стомарти, – начинаю я. – Вам нужна песня Джимми. А мне – моя девушка.– Эту песню Джимми написал не один. Мы вместе ее делали.– Приберегите эту милую ложь для других журналистов. Я собственными ушами слышал песню. Ваш муж написал ее много лет назад, скорее всего, для другой женщины.Клио глубоко затягивается. Но ее рука не дрожит. Она смотрит мне в глаза и говорит:– Таггер, тебе что – жить надоело?Я чувствую, как у меня на затылке волосы встают дыбом.– Это хорошая песня, – говорю я, – кто бы ее ни написал.– Чертовски хорошая песня, – с усмешкой соглашается Клио.– И мы сделаем ее еще лучше, – вставляет Лореаль. – Когда мы ее обработаем, это будет совсем другая песня, не такая, как у Джимми.Мы с вдовой игнорируем его реплику. Я говорю:– Когда вы вернете мне Эмму, вы получите то, что хотите.– И все диски, что ты с него записал.– Их тоже. Можете не сомневаться.Джерри, потягивающий свою колу, презрительно фыркает. Я не могу удержаться и поворачиваюсь к нему:– Знаешь, чем я врезал тебе тогда ночью в моей квартире? Замороженным вараном.Джерри инстинктивно дотрагивается до своей повязки.– Именно так, крутышка. Глаз тебе выбил стосемидеся-тисемифунтовый слабак, вооруженный только мертвой рептилией. Тебе будет о чем рассказать внукам, когда они спросят, что случилось с твоим глазом.– Ты, мешок с говном, закрой рот, – огрызается Джерри.– Это не смешно, приятель, – снова встревает Лореаль.– Клио, мне очень жаль, что вас там не было, – говорю я. – Ваш боец увидел море крови на полу, решил, что я умер, и сбежал. Но я-то был жив.– К сожалению, – замечает она. – Но у тебя еще все впереди, Таггер.Ее слова звучат достаточно убедительно, но я смеюсь ей в лицо:– Это что, угроза? Ради бога, вам же всего двадцать три!– Двадцать четыре, и мой кофе совсем остыл, – говорит она. – Ну, как будем меняться?Пожалуй, пришло мое время для небольшого предостережения:– Если вы причините зло Эмме или мне, приготовьтесь держать оборону. Потому что многим людям известно, над чем я работаю, и они станут задавать вопросы. И будут возвращаться снова, и снова, и снова.Тут я прибегаю к тяжелой артиллерии и озвучиваю имена детективов Хилла и Голдмана и, разумеется, прокурора Таркингтона.– И прошу заметить, – говорю я Клио, – он был большим поклонником вашего мужа.Моя речь не производит видимого впечатления.– Как я могу быть уверенной, что ты станешь держать рот на замке?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111