Уступив место Глории, Мэлтби вышел наружу, сел в кресло и стал
наблюдать за восходящей луной. Тьма - это он подметил еще прошлой ночью -
словно была пропитана какой-то неуловимой, вездесущей фиолетовой дымкой.
Ну, это теперь понятно!
При том расстоянии от центрального светила, на котором указывал его
угловой размер, вместо восьмидесятиградусной жары здесь должен был бы
царить ставосьмидесятиградусный мороз [по Фаренгейту; по шкале Цельсия это
+26,6° и -117,7° соответственно], если, конечно, видимый цвет солнца
соответствовал действительному. Голубое солнце, одно из полумиллиона...
Все это интересно, однако... Мэлтби невесело усмехнулся. "Мне больше
нечего вам посоветовать" капитана Плэнстона звучало признанием
безвыходности положения, в котором... Он невольно поежился.
Мгновение спустя Мэлтби попытался нарисовать в своем воображении
картину - себя самого, так же, как сейчас, сидящего здесь через год,
любуясь восходящей луной. И через десять лет... И через двадцать...
И тут он ощутил присутствие Глории - она стояла в проеме люка,
пристально глядя на него. Он поднял взгляд. Поток белого света, лившийся
изнутри корабля, придавал ее лицу странное выражение; оно казалось
отбеленным - после той железны, которую взгляд уже привык считать
естественной.
- Больше вызовов с корабля не будет, - сказала она и, повернувшись,
исчезла.
Мэлтби равнодушно кивнул. Прекращение связи было безжалостно и
жестоко, однако в данной ситуации полностью соответствовало Уставу.
Робинзоны не должны питать ложных надежд и строить волшебных иллюзий,
порожденных наличием связи, - им следует с полной ясностью осознать, что
они навеки отрезаны. Отныне и навсегда.
Что ж, пусть так. Факт есть факт, и с ним следует смириться. В одной
из книг, прочитанных им на борту линкора, была глава о потерпевших
кораблекрушение. Оттуда он почерпнул сведения о зафиксированных историей
девятистах миллионах человек, заброшенных судьбой на неведомые планеты.
Большинство из этих планет в конце концов были найдены; и не меньше, чем
на десяти тысячах из них возникли целые общества, образованные потомками
жертв космических катастроф. По закону каждый - и мужчины, и женщины,
независимо от положения, занимаемого ими ранее в обществе - в первую
очередь должен был содействовать умножению населения. Потерпевший крушение
обязан был отринуть все личное, забыть о собственных чувствах и думать о
себе исключительно как об орудии космической экспансии человеческой расы.
Для нарушителей этого кодекса предусматривались и наказания; разумеется,
их некому было приводить в исполнение, если поселение робинзонов
оставалось ненайденным; но к обнаруженным робинзонам они применялись со
всей строгостью. Конечно, суд может решить, что человек и робот... что ж,
робот - это особый случай. Прошло уже полчаса, как Мэлтби сидел здесь.
Наконец он поднялся, почувствовав, что голоден. Он совсем забыл об ужине.
Мэлтби разозлился на себя. Черт возьми, нынешняя ночь - не время оказывать
давление на Глорию. Раньше или позже ей все равно придется понять, что
обязанности кока отныне лежат на ней.
Только не нынешней ночью.
Мэлтби поспешно вернулся на кораблик и направился в компактный
камбуз, каким был оснащен каждый отсек "Звездного Роя". Однако в коридоре
остановился. Из неплотно закрытых дверей кухни струился свет. Внутри
кто-то насвистывал - нежно, весело, хотя и немелодично; и оттуда
распространялся аромат, который может источать только настоящее рагу.
Они чуть было не столкнулись на пороге.
- Я как раз шла позвать вас, - сказала Глория.
Ужин прошел в молчании и быстро закончился. Сунув посуду в автомат,
они уселись на просторный диван. Наконец, Мэлтби заметил, что Глория
изучающе смотрит на него насмешливым взглядом.
- Есть ли шанс, - спросила она вдруг, - что земная женщина и
мезоделлианин смогут иметь детей?
- Честно говоря, - признался Мэлтби, - я в этом сомневаюсь.
Он пустился в описание процесса холодного давления, формирующего
протоплазму мезоделлианского зародыша. И все время, пока он говорил,
Глория продолжала рассматривать его все тем же веселым взглядом. Когда же
она, наконец, заговорила, голос ее звучал необычно.
- Со мной сегодня приключилась странная история - после того, как
этот туземец метнул копье. Я поняла, - Глория с трудом подбирала слова, -
я поняла, что проблема роботов решена - по крайней мере, лично для меня.
Естественно, - спокойно закончила она, - я в любом случае не стала бы
противиться. Но мне приятно сознавать, что вы нравитесь мне, - она
улыбнулась, - нравитесь беспредельно.

15
Голубое солнце, которое кажется желтым. На следующее утро Мэлтби,
сидя в кресле, ломал над этим голову. В этот день он поджидал визита
туземцев, и потому решил остаться поблизости от корабля. Он не спускал
глаз с краев прогалины, границ долины, опушки джунглей, но...
Существует закон, вспомнил он, определяющий сдвиг цветовых
компонентов светового луча в другие части спектра, например, в желтую. Он
довольно сложен, но, учитывая то обстоятельство, что все оборудование
капитанского мостика сводилось к репитерам и аппаратуре дистанционного
управления, и не включало в себя собственно измерительных и наблюдательных
приборов, Мэлтби приходилось полагаться только на математику, если он
надеялся когда-нибудь представить себе, к какому классу относится здешнее
солнце и насколько оно удалено от планеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56