Свойство материи или
предмета, к которым мы стали бы их применять или в которых они находятся, не
может составлять [здесь] какое-либо различие, ибо предмет внутренне
противоречив только из-за указанных определений и согласно им.
Указанная критика, стало быть, отдалила формы объективного мышления
только от вещи, но оставила их в субъекте в том виде, в каком она их нашла.
А именно, она не рассмотрела этих форм, взятых сами по себе, со свойственным
им содержанием, а прямо заимствовала их при помощи лемм из субъективной
логики. Таким образом, не было речи о выведении их из (an) них самих или
хотя бы о выведении их как субъективно-логических форм, тем более не было
речи о диалектическом их рассмотрении.
Более последовательно проведенный трансцендентальный идеализм признал
ничтожность сохраненного еще критической философией призрака вещи в себе,
этой абстрактной, оторванной от всякого содержания тени, и он поставил себе
целью окончательно его уничтожить. Кроме того, эта философия положила начало
попытке дать разуму развернуть свои определения из самого себя. Но
субъективная позиция этой попытки не позволила завершить ее. В дальнейшем
отказались от этой позиции, а с ней и от указанной начатой попытки и от
разработки чистой науки.
Но совершенно не принимая во внимание метафизического значения,
рассматривают то, что обычно понимают под логикой. Эта наука в том
состоянии, в каком она еще находится, лишена, правда, того содержания,
которое признается в обыденном сознании реальностью и некоей истинной сутью.
Однако не поэтому она формальная наука, лишенная всякой содержательной
истины. В том материале, который в ней не находят и отсутствием которого
обычно объясняют ее неудовлетворительность, мы, впрочем, не должны искать
сферу истины. Причина бессодержательности логических форм скорее только в
способе их рассмотрения и трактовки. Так как они в качестве застывших
определений лишены связи друг с другом и не удерживаются в органическом
единстве, то они мертвые формы и в них не обитает дух, составляющий их живое
конкретное единство. Но тем самым им недостает подлинного содержания
(Inhalt) - материи, которая была бы в самой себе содержанием (Gehalt).
Содержание, которого мы не находим в логических формах, есть не что иное,
как некоторая прочная основа и сращение (Konkretion) этих абстрактных
определений, и обычно ищут для них такую субстанциальную сущность вне
логики. Но сам логический разум и есть то субстанциальное или реальное,
которое удерживает в себе все абстрактные определения, и он есть их
подлинное, абсолютно конкретное единство. Нет, следовательно, надобности
далеко искать то, что обычно называют материей. Если логика, как утверждают,
лишена содержания, то это вина не предмета логики, а только способа его
понимания.
Это размышление приводит нас к необходимости указать ту точку зрения, с
которой мы должны рассматривать логику, поскольку эта точка зрения
отличается от прежней трактовки этой науки и есть единственно истинная точка
зрения, которой она впредь должна придерживаться раз и навсегда.
В "Феноменологии духа" я представил сознание в его поступательном
движении от первой непосредственной противоположности между ним и предметом
до абсолютного знания. Этот путь проходит через все формы отношения сознания
к объекту и имеет своим результатом понятие науки. Это понятие,
следовательно (независимо от того, что оно возникает в рамках самой логики),
не нуждается здесь в оправдании, так как оно его получило уже там; и оно не
может иметь никакого другого оправдания, кроме этого его порождения
сознанием, для которого все его собственные образы разрешаются в это
понятие, как в истину. Резонерское обоснование или разъяснение понятия науки
может самое большее привести лишь к тому, что понятие станет объектом
представления и о нем будут получены исторические сведения; но дефиниция
науки, или, точнее, логики, имеет свое доказательство исключительно в
указанной необходимости ее происхождения. Та дефиниция, которой какая-либо
наука начинает абсолютно с самого начала, не может содержать ничего другого,
кроме определенного корректного выражения того, что как известное и
общепризнанное представляют себе в качестве предмета и цели этой науки. Что
в качестве таковых представляют себе именно это, [а не другое], это есть
историческое (historische) уверение, относительно которого можно сослаться
лишь на то или иное признанное или, собственно говоря, можно только в виде
просьбы предложить, чтобы считали то или иное признанным. Вовсе не
удивительно, что один отсюда, другой оттуда приводит какой-нибудь случай или
пример, показывающий, что под таким-то выражением нужно понимать еще нечто
большее и иное и что, стало быть, в его дефиницию следует включить еще одно
более частное или более общее определение и с этим должна быть согласована и
наука. - При этом от резонерства зависит, до какой границы и в каком объеме
те или иные определения должны быть включены или исключены; само же
резонерство имеет перед собой на выбор самые многообразные и самые различные
воззрения, застывшее определение которых может в конце концов давать только
произвол. При этом способе начинать науку с ее дефиниции нет и речи о
потребности показать необходимость ее предмета и, следовательно, также ее
самой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55