в нем
они находятся в единстве со своим иным, следовательно, даны не как сами по
себе существующие, не как абсолютные, а всецело как относительные.
Но речь идет не о показывании эмпирической ничтожности пустого
пространства и т. д. Сознание может, конечно, путем абстрагирования
наполнить себя и таким неопределенным [содержанием ], и фиксированные
абстракции - это мысли о чистом пространстве, чистом времени, чистом
сознании, чистом бытии. Должна быть показана ничтожность мысли о чистом
пространстве и т. д., т. е. ничтожность чистого пространства самого по себе
и т. д., т. е. должно быть показано, что оно, как таковое, уже есть своя
противоположность, что в него самого уже проникла его противоположность, что
оно уже само по себе есть совершившийся выход (das Herausgegangensein) из
самого себя - определенность.
Но это происходит непосредственно в них же. Они, как подробно описывает
Якоби, суть результаты абстракции, ясно определены как неопределенное,
которое - если обратиться к его простейшей форме - есть бытие. Но именно эта
неопределенность и есть то, что составляет его определенность; ибо
неопределенность противоположна определенности; она, стало быть, как
противоположное, сама есть определенное, или отрицательное, и притом чистое,
совершенно абстрактное отрицательное. Эта-то неопределенность или
абстрактное отрицание, которое бытие имеет таким образом в самом себе, и
есть то, что высказывает и внешняя, и внутренняя рефлексия, приравнивая
бытие к ничто, объявляя его пустым порождением мысли, ничем. - Или можно это
выразить иначе: так как бытие есть то, что лишено определений, то оно не
(утвердительная) определенность, которая оно есть, не бытие, а ничто.
В чистой рефлексии начала, каковым в этой логике является бытие, как
таковое, переход еще скрыт. Так как бытие положено лишь как
непосредственное, то ничто выступает в нем наружу лишь непосредственно. Но
все последующие определения, как, например, наличное бытие, более конкретны;
в последнем уже положено то, что содержит и порождает противоречие указанных
выше абстракций, а потому и их переход. Напоминание о том, что бытие как
указанное простое, непосредственное есть результат полной абстракции и,
стало быть, уже потому абстрактная отрицательность, ничто, - это напоминание
оставлено за порогом науки, которая в своих пределах, особенно в разделе о
сущности, изобразит эту одностороннюю непосредственность как нечто
опосредствованное, где положено бытие как существование, а также основание -
то, что опосредствует это бытие.
С помощью этого напоминания можно представить или даже, как это называют,
объяснить и сделать постижимым переход бытия в ничто как нечто даже легкое и
тривиальное: бытие, сделанное [нами] началом науки, есть, разумеется, ничто,
ибо абстрагироваться можно от всего, а когда мы от всего абстрагировались,
остается ничто. Но, можно продолжить, тем самым начало [здесь] не нечто
утвердительное, не бытие, а как раз ничто, и ничто оказывается в таком
случае и концом; оно оказывается этим концом в такой же мере, как
непосредственное бытие, и даже в еще большей мере, чем последнее. Проще
всего дать такому резонерству полную волю и посмотреть, каковы результаты,
которыми оно кичится. То обстоятельство, что согласно этому ничто оказалось
бы результатом этого резонерства и что теперь следует начинать (как в
китайской философии) с ничто - ради этого не стоило бы и пальцем шевельнуть,
ибо раньше, чем мы шевельнули бы им, это ничто точно так же превратилось бы
в бытие (см. выше: В. Ничто). Но, далее, если бы предполагали такое
абстрагирование от всего, а ведь это все есть сущее, то следует отнестись к
нему более серьезно; результат абстрагирования от всего сущего - это прежде
всего абстрактное бытие, бытие вообще; так, в космологическом доказательстве
бытия Бога из случайного бытия мира (в этом доказательстве возвышаются над
таким бытием) бытие поднимается нами выше и приобретает определение
бесконечного бытия. Но, разумеется, можно абстрагироваться и от этого
чистого бытия, присоединить и бытие ко всему, от чего уже абстрагировались;
тогда остается ничто. Затем, если решить забыть мышление об этом ничто, т.
е. о его переходе в бытие, или если бы ничего не знали об этом, можно
продолжать в стиле этой возможности; а именно можно (слава Богу!)
абстрагироваться также и от этого ничто (сотворение мира и в самом деле есть
абстрагирование от ничто), и тогда остается не ничто, ибо как раз от него
абстрагируются, а снова приходят к бытию. - Эта возможность дает внешнюю
игру абстрагирования, причем само абстрагирование есть лишь одностороннее
действование отрицательного. Сама эта возможность состоит прежде всего о
том, что для нее бытие так же безразлично, как и ничто, и что в какой мере
каждое из них исчезает, в такой же мере и возникает; но столь же
безразлично, отправляться ли от действования ничто или от ничто;
действование ничто, т. е. одно лишь абстрагирование, есть нечто истинное не
больше и не меньше, чем чистое ничто.
Ту диалектику, в соответствии с которой Платон трактует в "Пармениде"
единое, также следует признать больше диалектической внешней рефлексии.
Бытие и единое суть оба элеатские формы, представляющие собой одно и то же.
Но их следует также отличать друг от друга. Такими и берет их Платон в
упомянутом диалоге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55