по: Muller-Lyer, 1920, р. 32).

Далее Г. Спенсер предполагает, что по мере того, как опыт
становится все более разнообразным по своим характеристикам,
растет и <могущество обобщений>: <Отсюда следует, таким обра-
зом, что в ходе прогресса человечества общие идеи могут воз-
никнуть не раньше, чем социальные условия предоставят доста-
точно многообразный и разносторонний опыт; в то же время сле-
дует отметить, что сами эти социальные условия предполагают
наличие некоторых общих идей. Каждый шаг в направлении
более общих представлений является средством расширения со-
циальных взаимодействий... А затем, когда соответствующий
опыт организуется, появляется возможность и идей еще более
высокого уровня общности, и дальнейшей социальной эволю-
ции> (там же, 1886, р. 522).
Г. Спенсер связывает эти идеи с представлениями Ч. Дарвина
об эволюции, считая, что когда-то интеллектуальные черты и
социокультурные условия разных народов мира разошлись. Ко-
гда различные группы сталкивались, <лучше адаптированные>
помещали <стоящих ниже> в <неблагоприятные условия>, а
иногда и истребляли их. Поскольку в то время, когда работал
Г. Спенсер, европейские страны явно побеждали и завоевывали
другие народы, европейские образ мыслей и социальное устрой-
ство считались наиболее продвинутыми и являли собой некий
стандарт, согласно которому следовало оценивать всех осталь-
ных.
Три широко распространенных представления скрыты в этих
рассуждениях. Первое - это общее представление о социальной
эволюции как о процессе нарастающей дифференциации и ус-
ложнения общественной жизни. Второе - представление о том,
что основные интеллектуальные действия людей, какова бы ни
была сложность общества, в котором они живут, универсальны,
строятся по единому набору законов, и это означает, по Г. Спен-
серу, последовательное приращение знания, ведущее к более
широким и более действенным обобщениям. Представление об
общности интеллектуальных качеств для всех культурных групп
в антропологии обычно проявляется в допущении психического
единства человечества. В психологию оно приходит в виде идеи о
том, что <безусловно, на некотором уровне абстракции мы все
одинаковы, все - люди> . Третье клю-
чевое представление касается тесной связи между культурой и
интеллектом. Все эти три идеи имеют своих приверженцев и в
наши дни.
Дикари и дети
Сочетание этих трех представлений (о единстве основных психи-
ческих процессов, о социокультурной эволюции и о тесной связи
между культурой и интеллектом) почти неизбежно ведет к выво-
ду, что мышление взрослых, живущих в современных индустри-
альных обществах, превосходит мышление людей, живущих в
менее развитых обществах (хотя сами критерии большей или
меньшей развитости нельзя считать установленными). Далее,
поскольку принято считать, что основные психические процессы
универсальны, а уровень их развития зависит от индивидуально-
го опыта, оказывается вполне естественным принять наличие
серьезного сходства между мышлением примитивных взрослых
и <современных> детей из-за общего для них недостатка в слож-
ном опыте.
Хотя и нельзя утверждать, что Г. Спенсер выразил все раз-
мышления XIX в. по этому поводу, ход его рассуждений в про-
цитированных выше отрывках вполне репрезентативен для
мышления в духе идей социокультурной эволюции и замеча-
тельно ясно показывает, до какой степени представление о том,
что примитивные взрослые думают так же, как дети развитых
цивилизаций, является по существу рефлексивным заключени-
ем. Следующее рассуждение Шиллера (который по иронии судь-
бы сегодня скорее известен как автор оды <К радости>, послу-
жившей текстом для хора в Девятой симфонии Бетховена) ка-
жется довольно типичным:
<Открытия, сделанные европейскими путешественниками в
далеких морях и на дальних берегах, дают картину - столь же
поучительную, сколь увлекательную - жизни народов, находя-
щихся на разных ступенях цивилизации в нашем мире, стоящих
вокруг нас, так же, как мы можем видеть детей разного возраста
из одной семьи, собравшихся вокруг старшего брата и своим со-
стоянием напоминающих ему, каким он был прежде и через ка-
кие этапы прошел к нынешнему состоянию взрослого человека.
Всемогущее провидение, похоже, сохранило эти незрелые наро-
ды, чтобы мы могли учиться до тех пор, пока не станем доста-
точно мудры, чтобы извлечь пользу из данных нам уроков и су-
меть восстановить по этим примерам утраченную историю нача-
ла человечества. "Дети нашей расы" производят довольно-таки
тягостное и унизительное впечатление, но мы должны помнить,
что наши далекие предки были гораздо менее разумны, чем са-
мые неразумные из них> .

Разнообразие характеристик, считавшихся общими для при-
митивных взрослых и европейских детей, впечатляет: неспособ-
ность контролировать эмоции, анимизм, неспособность рассуж-
дать о причинах или строить планы на будущее, консерватизм,
любовь к аналогиям и символам и тому подобное. Труды
А. Ф. Чемберлена (1901) и Э. Б. Тайлора (1865) содержат весьма
показательные утверждения. Э. Б. Тайлор, например, утвержда-
ет, что <в определенном смысле идол служит дикарю для той же
цели, что и его аналог - кукла - ребенку, он позволяет ему
придать определенность существования и личную определен-
ность смутным представлениям о высших существах, которых он
едва ли мог бы постичь без помощи чего-то материального>
(1865, р. 94).
Здесь необходимо упомянуть об идеях французского филосо-
фа и социолога Люсьена Леви-Брюля (хотя он и работал не-
сколькими десятилетиями позже), чье имя часто связывают с
изучением примитивного интеллекта и представлением о том,
что дети, растущие в индустриальных обществах, думают как
примитивные взрослые.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24