— По-моему, безнадежно.
Эпизод 3 Белая дверь туалетной комнаты. Золотая табличка «00». Внутри — никель, фарфор, кафель, чистота.Теодора подмывается. Жесткая натура скрытой камерой. Черное платье задрано. Струйки бьют жизнерадостно. Вода стекает с сексапильных губ, с нестриженых волос. Надежда, Адель, Наталья искоса наблюдают.— А он ничего, — говорит Адель, принимаясь то так, то эдак рассматривать в настенном зеркале свою лебединую шею. Итальянка, конечно же, хороша с любого ракурса, но ее шея не так грациозна.— Да… — мечтательно вытирается Теодора одноразовым полотенцем. — Я бы родила ему дюжину детишек. Растолстела бы… Эх, Морозова… — ей нравилось употреблять непонятные русские выражения.— А как он тебе? — спрашивает Надежда Наталью.— Никак, — ответила та, внимательно рассматривая в зеркале подбородок.— Совсем никак?— Я тебя не понимаю, Надя! Почему он должен быть как или никак? Лично для меня он как все. Мне несколько раз говорили, как его зовут, в том числе, и он сам, и я не запомнила. Это тебе о чем-то говорит?— Не принц, что ли?— Да. Не принц.Раздраженно смяв недокуренную сигарету — нет принцев в родном отечестве, хоть плачь — Наталья бросает ее в корзину, уходит. Надежда, сжав губы, смотрит ей вслед. Оборачивается к девушкам:— Держу пари, через несколько дней, она влюбится в него до потери сознания.— Ты с ума сошла? — Теодора встает, одергивает платье. — Я два года его окучивала, скажи, что я хуже?— Ты конфетка, что и говорить… Он, на мой взгляд — тоже. Но конфетки, даже очень неплохие, нужно рекламировать. Чтобы они стали еще и желанными.— Что ставишь? — не обиделась Теодора.— Папин красный «Феррари». Новый, в целлофане. А ты поставишь… Ты месяц не будешь худеть, идет?— Идет, — расцвела итальянка, с незапамятных времен отказывавшая свей фигуре в отечественных макаронах.
Эпизод 4 Адель и Шкуров-Безуглый в будуаре.Шкуров лежит на том самом диванчике. Курит длинную сигару. Грудь бурно волосатая.Адель сидит на пуфике перед зеркалом. На ней один китель с погонами генерал-полковника.— Ну как, поможешь? — говорит она, то так то эдак рассматривая свою лебединую шею.— Противоправно это… — морщится генерал. — Загремим под фанфары, в майоры разжалуют, а с ними ты не спишь..— Да как загремим? Кто напишет заявление?— Прокурору?— Ну да! Никто не будет ему писать, сам знаешь. А вот в загс напишут.— А как прокурору? — кривит губы Шкуров. — Это лет на пять потянет… Если обойдется без тяжких телесных повреждений.— Ну, сделай это ради меня… — погладила генералу шерстистую руку.— Ладно… Ради тебя я все сделаю. А если сядешь, знай: года не отсидишь, — вытащу.— Меня никто посадить не сможет. А Надежда сказала, что у нее есть пара идей насчет своего бзика, и она, в случае чего, с удовольствием посидит где-нибудь на Крайнем Севере.— Тюрьма, девочка моя, это не бзик, это серьезно и на всю жизнь, если даже сел на месяц.— Нет, ты все-таки мент, Шкуров.— Ну да, а что?— До то, что у тебя в голове никакой романтики. Одни статьи, задержания да тюрьмы с уголовниками.— Не надо трогать мою голову, — заслонился ладонью генерал. — Ты лучше свою в порядок приведи.— А что она тебе не нравиться? — глянула Адель в зеркало. — Пятьсот долларов сегодня утром за нее отдала.— Нравится, нравится… — засмеялся генерал. — Хорошеешь с каждым днем. Может, еще по разу?— Ну а если нравиться, то по рукам? — заданный генералом вопрос как третьестепенный прошел мимо ушей женщины.— По рукам, по рукам… Значит, что от меня требуется?— От тебя требуется оборудовать подвал самыми современными средствами наблюдения. Своим сотрудникам скажешь, что эти двое, Женя и Наталья, по своей собственной воле участвуют в нашем домашнем реалити-шоу, и на кону у них замок со всеми потрохами…Сказав, Адель рассмеялась:— Дом-2, дом-3! А у нас будет «Замок для двоих»!— «Замок в целлофане» лучше, — засмеялся генерал.
Эпизод 6 Большая гостиная. Полна дам и господ. Говорят в полголоса. Слышны иностранная речь, звон бокалов, посуды. На одной из стен — несколько больших экранов. На них мы с Натальей. Она стоит на трубе, держа на руках Эдгара-Эдичку. Я долблю под водой стену, поминутно выныривая, — смотря эту сцену, я душевно содрогался.— Ставки будут приниматься еще минуту! — появился на одном из экранов высокий и тощий букмекер, когда вода подобралась к лампочке.— Пятьсот долларов, что успеет, — сказал фон Блад.— Сто, что нет, — сказала сверх меры возбужденная княгиня Квасьневская-Сусло, вся в крепдешине, бриллиантах и старческих пятнах. К уголку ее рта мушкой приклеилась икринка.
Эпизод 10 — Что-то скучновато стало, — сказала госпожа N молодому любовнику, замеченному в уголовных кругах. — Давайте, что ли, крокодила им подпустим? У меня есть знакомый с нильским крокодилом.— Крокодил и у нас есть. Но большого подпустить не получится, а маленького жалко — съедят, — покачал головой фон Блад.— Ну тогда змею, как в «Пестрой ленте»!— Змею?.. — задумалась Надежда. — А почему бы и нет? Стефан Степанович, есть у нас змея?— Опасная и коварная, как женщина?— Да.— Наверное есть. Амурский полоз в вольном террариуме зимнего сада.— А почему наверное?— Ветеринар давеча говорил, что вот-вот сдохнет — обезьяны его перетягивали.— Ядовитый?— Нет. Совсем неядовитый.— Замечательно. На мой взгляд, неядовитая змея есть символ гуманного зла. Или беззубого добра, как вы считаете?— Как прикажите, сударыня, — заулыбался Стефан Степанович.— Бросьте его к ним. * * * — Ты на меня сердишься? — села рядом со мной Надежда-племянница, когда Наталья на экране умерла, и я вытирал набежавшие слезы.— Да как тебе сказать… Я бы не смог так обойтись с человеком — любым — так жестоко и беспринципно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80